Отправлено: 08.09.08 00:40. Заголовок: Данте Амадори. Фрагменты, воспоминания, дневники.

28 января 1842. Вечер. Teatro Italia. Улицы. Окраины.

Нынче вечером в театре давали «Фей» Вагнера. Новое звучание, несколько новых исполнителей в труппе – и вот уже произведение, четыре года назад пролетевшее по всей Европе, обретает немного иной оттенок и создаёт несколько иные ощущения. В своей ложе, отделённой от коридора тяжёлыми гардинами, Данте с удобством располагался в мягком кресле, периодически поглядывая на сцену, но по большей части сидя с опущенными веками: опера в первую очередь не действо, но музыка. И маркиз всецело был поглощён ею, пробуя на вкус каждый новый звук, каждую ноту, как будто величайший гурман – новое вино: так ли оно душисто, оставляет ли послевкусие, тает ли на языке, согревает ли душу? И как истинный ценитель прекрасного Амадори предпочитал не отвлекаться ни на что иное, кроме музыки.

Она была везде. Музыка лилась со сцены, порождаемая десятками инструментов и несколькими чудесными голосами. Музыка исходила от приподнятой сейчас люстры, изрисованной восковыми потёками. Музыка скользила по тяжёлой ткани занавеса и гардин, отделявших каждую ложу от общего коридора. Музыка пряталась в декольте синьор и синьорин, под отворотами рукавов парадных фраков почтенных синьоров. Музыка отражалась от натёртых перил лож, подлокотников кресел и отполированных туфель ценителей оперного жанра. Музыка пряталась внутри каждого из тех, кто сейчас сидел в зрительном зале, и мелодии их душ, сплетаясь воедино с той музыкой, что куда громче звучала со сцены, создавали невероятное произведение, имя которому – жизнь.

В антракте Данте не стал покидать ложу. Неторопливо попивая вино из изящного бокала – ничем больше разбавлять вечера наедине с музыкой он никогда не любил, - маркиз, всё так же не открывая глаз, прислушивался к голосам, доносящимся из коридора – многие, в отличие от него, выходили из своих лож размять ноги, поговорить с многочисленными знакомыми и обсудить всё, начиная от оперы и заканчивая последними светскими сплетнями. Маркиз лишь немного отодвинул гардину, предназначенную для создания определённого акустического эффекта, и приоткрыл дверь в коридор. И вот уже некая синьора в летах воркует с молодым любовником: старая сойка на голом суку щебечет, переступает с лапки на лапку, дерево скрепит на зимнем ветру и, кажется, вот-вот грозит развалиться на части. Вот впервые пришедшая в оперу юная особа восторженно ахает, держа под руку улыбающегося папеньку: звонкий ручей срывается с высокой горы, бежит-спешит среди камней, рассыпая мириады прозрачных искристых брызг; вода в нём обжигающе холодная, но прозрачней её не сыскать во всём свете. Вот владелец торговой лавки в компании тучной супруги пробирается к своей ложе: будто неумелый музыкант, сидя в пустой концертной яме, пытается настроить хриплую тубу. И тут же – из-под земли, пробивая её живительной силой, тянется тонкий зелёный росток – это мимо прошмыгнула молоденькая служанка, должно быть, неся одному из посетителей театра вазу с фруктами.

Данте еле заметно улыбался, прислушиваясь к этим живым звукам, среди которых было вдоволь и приятных, мелодичных, и редчайших в своей красоте, и откровенно безвкусных, и даже весьма неприятных, но всё это обилие и создавало жизнь в том виде, в каком только она могла быть поистине настоящей. Можно было принимать что-то или не принимать, восхищаться или осуждать, но нельзя было не наслаждаться тем, как всё устроено – закономерно, логично, красиво, взаимодополняюще. Если и существовал когда-то бог, то он был невероятно талантливым ваятелем жизни, - эта мысль сопровождала маркиза всегда, когда он начинал прислушиваться не только ушами, но и чем-то внутри себя, что с самого рождения трепетало в душе и не намеревалось чахнуть даже когда оказалось, что выхода ему не дадут.

Сперва опустилась тишина. Мгновенно, словно театральную ложу накрыли стеклянным колпаком. Нет, всё так же звучали голоса, всё так же наигрывали лёгкую мелодию для антракта музыканты, но остальные звуки, те самые, слышимые не ушами, пропали в один миг. В следующую секунду Данте едва подавил желание зажать руками уши – словно что-то давило изнутри, не то пытаясь вырваться наружу, не то просто желая оглушить. Человека за своей спиной, стоявшего в коридоре как раз напротив входа в ложу, маркиз не увидел, но почувствовал: его взгляд впился острой иглой в затылок и начал медленно ввинчивать стальное остриё в кожу, движение за движением вонзаясь всё глубже. Амадори, не сдержавшись, болезненно поморщился и резко обернулся. Но прежде чем увидеть лицо незнакомца, прежде чем понять, что тот не незнакомец вовсе, прежде чем на мгновение забыть как дышать, Данте оглох от нахлынувшей на него какофонии звуков, мерзее которых, грязнее, паршивее и невыносимее никогда не слыхал.

Нет. Слышал. Тогда, много лет назад, всё было почти точно так же – неожиданно, без малейшего предупреждения и невероятно грязно. Сейчас, углубляясь в собственные воспоминания, Данте едва не плутал в их хитросплетении: половина была покрыта мраком, половина осознанно отставлена куда подальше. Он бы предпочёл не вспоминать, но сейчас, под волнами ужаснейшей какофонии чужеродных мёртвых звуков, которые едва ли не разрывали его на части, маркиз невольно обращался к тому, что, казалось бы, осталось в прошлом и давно забыто. Осколки и ошмётки, отдельные фрагменты: он не видел картинки в целом, только какие-то частицы. Не то Франция, не то Австрия, не то вовсе Англия, куда он мальчишкой ездил с отцом. Не то семнадцать лет назад, не то немногим больше. Он, юный и глядящий на мир восторженным взором, постоянно перебирающий пальцами в воздухе, словно играет на фортепиано, с глазами цвета осеннего вечернего неба, в которых нет ни толики стали или холода, только тёплый серый цвет. Отец, позволивший ему под присмотром более старшего сына какого-то друга или делового партнёра отправиться в город.

Туман, клубившийся далее, не позволял маркизу вспомнить, что было потом, куда его занесло и что упорно не давало вспомнить детали. Но именно тогда это случилось. Тишина, сменившаяся удушающей какофонией. Тогда он видел этого человека первый раз. Тогда он впервые слышал его. Ужасающая смесь грязи, мерзи и всего самого дрянного, что только мог вообразить мальчишеский ум. И незнакомый господин, от которого так и звучало гнилью и почему-то кровью. Или это просто детское воспоминание так исказило истину, почти ничего не оставив от реальности, лишь жалкие ошмётки? Однако он помнил то ощущение, когда незнакомый господин, едва скользнув по мальчику взглядом, хищно облизнув тонкие губы, прошёл мимо, оставляя за собой зловонный шлейф хаотичной мелодии, разрывающей сознание Данте в клочья. Теперь он не помнил, что было до и после той встречи, что отбросило такую тень на незнакомца. Зато в памяти отлично отпечаталось то, что почти месяц после того дня он не мог прикоснуться к чёрно-белым клавишам фортепиано. Боялся, что из-под пальцев родится та самая ужасная какофония.

Так и сейчас, спустя много лет после того почти забытого случая в незнакомом европейском городе, маркиз с трудом вернул себе возможность дышать, ослеплённый и оглушённый адовой какофонией, затмившей все остальные многочисленные звуки оперного театра. А когда нашёл в себе силы обернуться, встретил пристальный взгляд глаз человека, которого предпочёл бы не знать. Мистер Бейли. Чёртов английский торгаш! Данте однажды, по прошествии почти десяти лет после того случая, вновь мельком встретил этого человека, оказавшегося связанным с торговлей, тогда и узнал его имя, которое надеялся никогда не слышать. И вот проклятый англичанин стоял в коридоре театра и откровенно пялился на него, Данте, хотя у него не было для того ни малейших причин: спустя семнадцать или даже больше лет после того короткого столкновения невесть где, маркиз превратился из юнца в мужчину и вряд ли мог быть узнанным человеком, который едва ли бросил на него мельком взгляд. Да и зачем, если в памяти не осталось ничего компрометирующего англичанина, ничего, кроме мерзкого ощущения, порождённого звуками. И всё же Бейли пронзал его взглядом, оглушая дрянной своей какофонией.

Данте мотнул головой и, подавляя дурноту, поднялся на ноги и направился к выходу в коридор, однако когда он вышел, проклятого англичанина поблизости не оказалось. Маркиз осмотрелся по сторонам, прошёл немного в обоих направлениях, но так и не смог отыскать глазами фигуру Бейли. Да и звуки постепенно начали возвращаться, словно ничего не случилось. Объявили о скором начале второго акта оперы, но Амадори даже при всём желании не мог бы сейчас слушать музыку. Это казалось ему богохульством: смешивать ту дрянь, воспоминания о которой всё ещё звучали, с восхитительной мелодией второго акта.

Маркиз покинул театр задолго до кончания оперы и, отказавшись от услуг гондольеров, побрёл по уже тёмным улочкам и мостам вечерней Венеции, стараясь изгнать из своего разума отзвуки того мерзкого и грязного, что оставил после себя Бейли. Данте не думал о том, куда его несли ноги, пытаясь, хоть и безуспешно, прогнать туман из собственных воспоминаний, и очнулся уже далеко от центральных районов города, оказавшись где-то на окраине. Когда в одном из зданий маркиз определил тратторию, он, не раздумывая, вошёл внутрь, нисколько не волнуясь о том, что уважающий себя дворянин вряд ли посетит столь низкосортное место. Но ему и не нужны были изысканные вина и экзотические кушанья. Обжигающая желудок и душу граппа за несколько чентезимо пришлась как нельзя кстати, и покинул тратторию Данте уже чуть более пришедшим в себя.

Он не был пьян – не так много выпил да и свежий воздух изрядно прояснял сознание, - но чувствовал себе чуть легче, чем несколькими часами ранее в театре. Реальность начинала возвращаться на круги своя, как и звуки и мелодии. Тогда, в детстве, на то, чтобы отойти от шока, Данте потребовался целый месяц, проведённый вдали от любимого инструмента. Сейчас на это ушло несколько часов. Улучшение налицо, вот только лучше бы ему удалось вспомнить, что именно тогда случилось, и разобраться, почему детский разум сознательно вычеркнул всё из памяти.

Маркиз свернул в одну из узких улочек, избегая моста, возле которого шумная компания гондольеров разговаривала о чём-то своём. Следовало уже возвращаться, а из этого отдалённого района до палаццо Амадори было довольно далеко, посему Данте решил больше не испытывать прочность своих туфель и крепость мостовой. Однако прежде, чем мужчина вновь успел свернуть, направляясь в сторону центра города, его внимание привлёк ещё один посторонний звук, не слишком уместный для тихого венецианского вечера. Данте не мог бы с уверенностью сказать, почему не прошёл мимо, но остановился, приглядываясь к смутной тени в конце улочки, откуда слышался надсадный хриплый кашель и виделся невысокий силуэт.

Несколько шагов приблизили маркиза к человеку, чей кашель нарушал тишину уже готовящегося к ночи города, а тёмный силуэт вырисовался в фигуру юноши-подростка, держащегося за стену и прижимающего к груди руку в попытке сдержать сильный кашель. Юноша, почти мальчик, выглядел болезненным и уставшим, совершенно вымотанным и едва держащимся на ногах, словно долгое время провёл на улице, не зная хорошего отдыха. При этом одет он был весьма недурно, хотя наряд его успел немного истрепаться. Маркиз помедлил всего мгновение, но юношу скрутил новый приступ, и Данте, чертыхнувшись про себя, быстро направился к нему. Оказавшись рядом с мальчиком, Данте понял, что его оценка была не совсем верна: паренёк выглядел ещё хуже, чем казалось издали. Амадори протянул ладонь и едва ощутимо, чтобы не спугнуть случаем, коснулся плеча мальчика, привлекая к себе внимание.

- Какого дьявола ты делаешь в этой подворотне? Тебе есть куда идти? – существовала, конечно, вероятность того, что юноша просто заблудился, однако она была мизерной, и маркиз тут же её отбросил. Серо-стальные глаза Данте смотрели на юного незнакомца без лишнего дружелюбия, но неравнодушно, а лицо выражало искреннюю озабоченность.

 Отправлено: 08.09.08 12:52. Заголовок: Жизнь медленно, но в..

Жизнь медленно, но верно превращалась в ад. Если еще произошедшее неделю назад Антонио помнил, то сказать с уверенностью, как прошли последние два-три дня, не мог. Боль стала постоянным спутником и ни на секунду не давала о себе забыть. Она разрывала на части грудную клетку, прочно поселилась над правым виском, а недавно завладела и суставами, порождая только одно желание – свернуться в комочек и встретиться с женщиной без лица, но с косой, как можно скорее.

Улицы чужого города были неприветливы, одинаково серы и скучны. Зато стены домов добродушно подставляли свои «плечи», когда не было больше сил идти или приступ кашля сгибал мальчика пополам. Вот и сейчас, когда рядом кто-то остановился, что-то сказал, а прикосновение к плечу давало понять – обращаются именно к нему, Антонио хватался за спасительную опору и пытался, если не сдержать разрывающий легкие кашель, то хотя бы не сопротивляться, чтобы уменьшить боль.

Юноша поднял взгляд на незнакомца. Да, Антонио выглядел сейчас не самым лучшим образом: всегда и так болезненная бледность дополнилась совершенно отсутствующим взором. Чем мог он обратить на себя внимание достойного синьора?
Кажется, мальчик толком не понял, что у него спросили, только лишь отрицательно помотал головой и прижался к стене плечом и щекой, согнув ноющую в локте руку.
Пусть все оставят его в покое. Нет! Пусть лучше все станет, как было прежде, когда в мире Антонио царили тепло дома и безграничная любовь отца.

 Отправлено: 08.09.08 14:45. Заголовок: Окраины Венеции - Ка..

Окраины Венеции - Каналы - Палаццо Амадори.

Как звучит расстроенный инструмент? Надсадно, устало, измученно и совсем не так, как ему следует. Нужно подтягивать струны или, пользуясь камертоном, старательно подбирать звучание многочисленных чёрно-белых клавиш, не допуская ни единой ошибки. И тогда инструмент обретёт прежний голос. Вот только с людьми дело обстоит иначе да и, будучи «испорченными», они порождают совсем иное ощущение. Куда более хаотичное и непредсказуемое.

Паренёк был совсем плох. Маркиз даже не был уверен, что бедняга понял, о чём у него спросили, а отсутствующий взгляд и вовсе говорил об обратном. «И как только его занесло сюда?» - пронеслось в мыслях мужчины, так же беззвучно подкрепившего своё раздумье крепким словцом, мало подходящим аристократу. Хуже всего было то, что отсюда далеко добираться до палаццо Амадори, а по мальчику было видно, что он и шагу толком ступить не может. Данте, придерживая паренька за плечи, хмурился, пытаясь придумать наилучший выход. Воспоминание о компании гондольеров, кутящих в двух-трёх поворотах от места встречи с мальчиком, оказалось спасительным, и больше Амадори не раздумывал.

Сняв верхний сюртук, он накинул его пареньку на плечи. Не ахти какое спасение, но хорошая ткань хранила тепло тела маркиза, а потому хоть немного должна была согреть. Наклонившись, Данте подхватил мальчика одной рукой под колени, другой обнял за плечи и, выпрямившись, поднял его на руки. Юноша оказался болезненно лёгким, хотя, пожалуй, даже в лучшие времена вряд ли мог весить намного больше. Прижав свою неожиданную ношу к себе, Данте быстрым шагом, почти не испытывая затруднений от сомнительной тяжести на руках, направился в ту сторону, откуда пришёл. Ещё издалека он услышал говор гондольеров и как никогда ранее обрадовался звуку человеческих голосов.

«Они уже завершили работу на сегодня и решили отдохнуть с бутылочкой чего-то крепкого». «Нет, почтенный господин, они не настроены отказываться от своей идеи, если только»… «О да, конечно, синьор может не беспокоиться, за такие деньги его доставят в три весла со скоростью, которой могут позавидовать экипажи в городах на суше». «Что вы, синьор, о чём речь, никаких вопросов».

Деньги способны решить многое, и через несколько минут к маркизу подбежал мальчишка, сын кого-то из гондольеров. За мелкую монетку он с радостью согласился быстро сбегать по указанному синьором адресу и передать послание почтенному доктору Скарлатти, чтобы тот как можно скорее явился в палаццо Амадори. Обрадованный обещанием получить втрое сверх, если обернётся быстро, сын гондольера тут же растворился в темноте, а маркиз назвал уже свой адрес, попросив доставить его домой как можно быстрее. К приходу Скарлатти, старого доктора, не первый год являвшегося личным врачом Амадори и по совместительству за весьма немалое вознаграждение регулярно навещавшего приют для женщин, владельцем коего был маркиз, Данте надеялся более-менее привести незнакомого юношу в чувство. Или хотя бы согреть и напоить горячим. Предпринимать что-то ещё до осмотра опытного доктора было бы верхом неблагоразумия.

Всё время, пока гондола и впрямь довольно быстро двигалась в лабиринте венецианских каналов, Данте прижимал мальчика к себе, делясь своим теплом – погода стояла промозглая, от воды вдвойне веяло прохладой, к тому же, похоже, беднягу знобило. Амадори даже толком не разглядел свою находку, пока гондола не добралась до его палаццо и маркиз, расплатившись с гондольером, направился в свои владения, по-прежнему бережно прижимая к груди свою ношу.

- Джузеппе, горячий травяной чай, быстро. И приготовьте к приходу доктора Скарлатти тёплую воду и полотенца. И ещё воду для ванной, - едва войдя и увидев своего слугу, распорядился маркиз. Подумав, добавил: - Потом подготовьте гостевую комнату на втором этаже. Но это позднее.

Не задавая лишних вопросов и привычно не обращая внимания ни на что, кроме непосредственно приказов – словно хозяин явился не с неизвестным бесчувственным мальчиком на руках, а под руку с прекрасной девой в облике Мадонны, - слуга отправился выполнять приказ, а маркиз поднялся по лестнице на второй этаж палаццо, где находились его личные покои и несколько гостевых. Последние, конечно, всегда могли принять гостя, однако прежде следовало бы немного подготовить постель, проветрить, поэтому Данте решил, что пока лучше будет отнести мальчика в ту комнату, в благополучном состоянии которой уверен – в свою.

Войдя в спальню, где предусмотрительные слуги успели поставить два подсвечника по бокам от широкой кровати, Данте опустил мальчика на постель и, освободив от своего сюртука, внимательнее вгляделся в его лицо. И только сейчас маркиз смог толком рассмотреть свою находку – молочную кожу сейчас болезненно бледного, но всё же очаровательного лица, вьющиеся волосы, чуть затуманенные глаза в обрамлении густых ресниц. «Красивый…» - как будто мельком подумал Данте, невольно улыбнувшись, хотя тут же посерьёзнел.

- Надо снять с тебя одежду и укутать. Сейчас принесут горячего чаю, - глядя в глаза мальчику, проговорил маркиз, а ухоженные музыкальные пальцы уже пробежали к застёжкам на одежде нежданного подарка судьбы.

 Отправлено: 08.09.08 16:00. Заголовок: Всю дорогу до палацц..

Всю дорогу до палаццо Амадори Антонио провел в полубессознательном состоянии. Юноша доверчиво льнул к своему спасителю. Ведь так легко, когда не нужно бороться самому, намного проще плыть по течению, которое уж куда-нибудь да вынесет.
Где-то на краю сознания мелькнула мысль о том, с чего бы вдруг совершенно незнакомый человек проявляет столько заботы и внимания. Но мысль так же быстро скрылась, как и появилось. Какое счастье вновь оказаться в тепле и покое.

Чуть дернулся в сторону, когда пальцы мужчины прикоснулись к застежкам возле горла. Антонио в испуге распахнул глаза, не отводя взгляда от лица незнакомца, и накрыл холодной ладонью руку Данте.
- Не надо, - прошептал он.

 Отправлено: 08.09.08 18:03. Заголовок: Данте удивлённо морг..

Данте удивлённо моргнул, когда первое осознанное своё действие мальчик совершил в столь неожиданный момент. Какое-то мгновение маркиз недоумённо смотрел на свою находку, обретшую голос, потом мотнул головой. Кто знает, что испытал мальчик, пока бродил по улицам. И кто знает, что сподвигло его, явно не сына простолюдинов, покинуть тёплое жильё. Амадори присел на корточки перед мальчиком, не убирая руки, но и не продолжая расстёгивать его одежду.

- Тебе нужно согреться, а твоя одежда грязная и влажная. Я велел согреть воду, чтобы ты мог помыться, но на это надо время. Если ты так будешь сидеть, замёрзнешь. Скоро придёт доктор и осмотрит тебя. Пока же тебе нужно согреться и отдохнуть, - Данте вложил в голос всё тепло, которое только было, стараясь не спугнуть мальчика, но при этом убедить его не беспокоиться. - Позволь мне помочь тебе. Я не сделаю тебе ничего дурного. Обещаю.

И он прямо взглянул в серые глаза мальчика жидкой ртутью своего взгляда и доверительно улыбнулся.

 Отправлено: 08.09.08 19:33. Заголовок: Дыхание сбилось, с ч..

Дыхание сбилось, с чуть слышным хрипом вырываясь из груди. Антонио руки так же не убрал и, не мигая, смотрел Данте в глаза, пока тот говорил. Мысли путались в голове, непрошенные образы проносились перед внутренним взором один за другим. Голос звучал так успокаивающе, точно убаюкивал. И юноша поверил, что ничего плохого ему не сделают. Моргнул раз, другой…
- Вы не похожи на ангела, - все так же шепотом проговорил Антонио и убрал руку. Он провел кончиками дрожащих пальцев по щеке мужчины.

 Отправлено: 08.09.08 19:47. Заголовок: Данте невольно вздро..

Данте невольно вздрогнул, когда его щеки коснулись пальцы мальчика - не столько от холода, сколько от неожиданности. Признаваясь самому себе, он ощущал какую-то растерянность, хотя причин для этого не было. Кроме того, конечно, что в его постели сидел чуть живой ребёнок, найденный в неизвестно какой подворотне.

- Совсем не похож, - мягко улыбнулся маркиз, осторожно перехватывая ладошку мальчика и отводя её от своей щеки. Руки Амадори тут же вернулись к застёжкам и завязкам на одежде найдёныша. - Самый обыкновенный любитель находить в венецианских лабиринтах неожиданные подарки. А ангелов на небе встречают. Так что тебе до встречи с ними ох как далеко. И не рассчитывай.

Быстро, но осторожно освободив своего юного гостя от одежды и стараясь не смотреть на него пристально, чтобы лишний раз не смутить, маркиз помог мальчику улечься и старательно укутал его тёплым одеялом. Когда через несколько минут принесли чай, Данте приподнял мальчика за плечи и, подложив под спину подушку, поднёс к губам гостя чашку с ароматным напитком, не рискуя давать сосуд в его дрожащие руки. А сам внимательно глядел на него, надеясь, что до прихода Скарлатти мальчику не станет хуже.

 Отправлено: 08.09.08 20:08. Заголовок: От тепла, окружившег..

От тепла, окружившего истосковавшегося по нему юношу, хотелось спать. Но Антонио упорно не закрывал глаза, а смотрел на своего спасителя. Однако ничего больше не говорил, не хотелось или просто сил не хватало.
Буквально через несколько минут комната наполнилась дурманящим ароматом хорошего чая.
- Горячо… - едва различимо выдохнул юноша и поджал губы. Нет, чай не был горячим, просто с предпочтениями Антонио в его доме все были знакомы, а тут… разве чужие люди угадают, какой чай ты любишь. Мальчик опять зашелся в кашле и прижал руки к груди. Благо чашка с напитком была в руках Данте, иначе бы вся жидкость оказалась на постели. На глазах выступили слезы, ведь человеку так легко плакать от жалости к себе.

 Отправлено: 08.09.08 20:24. Заголовок: Данте быстро вернул ..

Данте быстро вернул чашку на прикроватный столик и, придерживая мальчика за плечи, поглаживал его по спине, тихонько повторяя успокаивающее "тшш", пока не прошёл очередной приступ кашля.
- Тебе надо попить чаю, - мягко, но требовательно произнёс маркиз, заглядывая в уставшее лицо. Потом, тихо вздохнув, поправил подушку так, чтобы не было нужды придерживать мальчика, а сам снова взял одной рукой чашку, а в другую - изящную чайную ложечку. Зачерпнув чаю и слегка подув, маркиз поднёс ложку к губам мальчика. - Давай-ка по чуть-чуть. Не так горячо будет.

 Отправлено: 08.09.08 20:41. Заголовок: Антонио стер слезы, ..

Антонио стер слезы, пока соленые капельки не потекли по щекам. Терпению и доброте маркиза Амадори могли позавидовать сами ангелы.
- Не надо больше, - тихо сказал юноша, когда было осилено три ложечки чая. Его все еще знобило, и мальчик натянул одеяло до самого подбородка, чтобы сохранить как можно больше тепла. Веки с каждой минутой становились все тяжелее и поднимались все неохотнее. Антонио из последних сил боролся со сном. Если только само чудесное избавление от холода темной вечерней улицы не было сном.

 Отправлено: 08.09.08 20:59. Заголовок: Данте как раз пыталс..

Данте как раз пытался решить, что лучше - дать пареньку отдохнуть или всё же как-то пытаться взбодрить его до прихода врача. Однако появление Скарлатти спасло маркиза от принятия сложного решения. Доктор ворвался в комнату подобно маленькому торнадо - невысокий и кругленький человечек с жалкой щёточкой рыжых усиков и залысинами на яйцевидной голове, - он был подвижен и скор, но при этом умудрялся избежать суетливости. В какое-то мгновение он ещё стоял у двери - и вот уже, оттерев маркиза в сторону, принялся ощупывать и осматривать паренька, периодически охая, ахая и цокая языком.
Через несколько минут, когда мальчику в рот были влиты какие-то микстуры и сиропы - сопротивляться этому неказистому на первый взгляд человечку было просто невозможно, - Данте оказался снабжён необходимой информацией, стопкой рецептов и несколькими флаконами с точной информацией о том, как, куда и зачем эти лекарства нужно употреблять. Примерно в это же время слуга сообщил, что ванная готова, и Данте, обернув мальчика в простыню, вновь поднял хрупкое тельце на руки - теперь уже чтобы донести до горячей воды.
Скарлатти, прощебетав ещё о том, что сперва следует кормить мальчика по чуть-чуть, но часто, и добавив, что оставит для маркиза записку перед уходом, откланялся, а Данте со своей ношей вошёл в соседнюю комнату, где исходила паром ванная, наполненная горячей водой с ароматными травами, призванными прогнать простуду. Бережно опустив мальчика в горячую воду, он освободил его от простыни, которую небрежно бросил в сторону, и постарался поудобнее устроить голову мальчика на специальном углублении, сделанном у края ванной.
- Не спи. Слышишь? Пока не спи. Потерпи ещё немножко, - тихо приговаривал маркиз, по наставлению доктора начав втирать мальчику в грудь какие-то мази.

 Отправлено: 08.09.08 21:24. Заголовок: Антонио неподвижно л..

Антонио неподвижно лежал в ванной, безучастно глядя на Данте. Казалось, что юноша сам не желает ничего делать для того, чтобы выкарабкаться из невзгод, обрушившихся на хрупкие плечи.
- Ave, Maria! – облизнув пересохшие губы, едва слышно пропел первую строчку, пожалуй, самой известной молитвы, - gratia plena. Dominus tecum:
benedicta tu in mulieribus, et benedictus
fructus ventris tui, Jesus.
Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus,
nunc et in hora mortis nostrae. Amen… - остальные слова можно было угадать по быстрому шевелению губ. Антонио поймал взгляд мужчины и тихо спросил: - Правда, не сон?

 Отправлено: 08.09.08 21:39. Заголовок: Словно скрипка несра..

Словно скрипка несравненного Страдивари или его учителя Амати, невесть каким безумцем брошенная под дождём, намокшая, разбушхая, с испорченными струнами... найденная кем-то по странной приходи судьбы, любовно высушенная, очищенная от грязи, с новыми струнами и тщательно настроенная, бережно хранимая в новом специальном футляре - и вдруг впервые после своей несчастной доли породившая мелодию, когда смычок прикоснулся к струнам. Ещё неровную, нервную мелодию, нестройную и не слишком готовую к появлению на свет, но уже невероятно чистую, ни с чем не сравнимую, до рези в глазах живую... Так и никак иначе звучал сейчас для Данте этот мальчик.
- Правда, - просто ответил маркиз и улыбнулся, не удержавшись от того, чтобы потрепать его по волосам. Которые, кстати, тоже не мешало бы вымыть.
Через четверть часа мальчик, вымытый, высушенный, согретый, обмазанный всеми необходимым средствами, уже после того, как Амадори насилу заставил его проглотить хотя бы несколько ложек бульона, запив глотком чаю - просто тёплого, а не горячего, всё так же на руках был перенесён маркизом в подготовленную спальню через три двери от покоев Амадори. Оформленная в светлых тонах комната была не слишком большой, но уютной, создавая ощущение безопасности, тепла и защищённости.
Данте уложил юношу в постель, которая благодаря грелке оказалась тёплой, укутал одеялом и, ещё раз проведя по волосам ладонью, с мягкой улыбкой проговорил:
- Спи. Завтра будет лучший день.

 Отправлено: 08.09.08 21:54. Заголовок: Юный маркиз краешкам..

Юный маркиз краешками губ улыбнулся то ли Данте, то ли каким-то своим мыслям. А когда хозяин дома уже стоял на пороге комнаты, Антонио приподнялся на локтях и слегка прищурил глаза, чтобы лучше видеть лицо этого необычайно доброго и заботливого человека.
- Спасибо, - из его уст почему-то звучало несколько нелепо, точно мальчик не был приучен благодарить и редко произносил такое нехитрое слово. Он тут же отвел взгляд, словно сделал что-то дурное и не хочет услышать справедливого укора.

 Отправлено: 08.09.08 22:05. Заголовок: Он немного задержалс..

Он немного задержался на пороге и, как оказалось, не зря. С лёгкой улыбкой на губах Амадори встретил благодарность мальчика и ответил таким же негромким:
- На здоровье. А теперь спи. Тебе нужно отдохнуть, - Данте ещё несколько секунд постоял на пороге; чуткий музыкальный слух маркиза легко улавливал прерывистое дыхание нежданного гостя. Но сейчас оно, по крайней мере, не было таким вымучанным. Только когда дыхание мальчика выровнялось, Данте покинул его спальню, тихонько прикрыв за собой дверь и велев слугам, если гость проснётся раньше хозяина, позабоиться о нём и тут же разбудить самого маркиза.

Уже потом, спустя несколько минут вернувшись в свою спальню и устало опустившись на только что перестеленную кровать, в полумраке комнаты Данте найдёт на столе записку от Скарлатти с предварительным диагнозом, прочтёт неровный и подвижный, как сам доктор, почерк и, мгновенно помрачнев, скомкает её и бросит в камин.

 Отправлено: 08.09.08 22:26. Заголовок: 4 февраля 1840. Pala..

4 февраля 1842, 13.20. Palazzo Amadori.

Это был первый обед, который постепенно поправлявшийся юноша принимал не в собственной спальне, а за столом с маркизом. Нет, Данте не единожды составлял компанию Антонио, пока тот ел, но сейчас это было нечто совсем иное - новый шаг к выздоровлению, которого Амадори добивался всеми правдами и неправдами. Последнюю неделю, особенно первые дни, пока юный маркиз мучался лихорадкой, Данте почти не отходил от его постели, собственноручно втирая мази, вливая в рот мальчика лекарства и бульоны, проявляя недюжинное упорство, когда Антонио пытался отказываться. Результат, как говорится, был налицо: неделю спустя после их встречи на городских окраинах Антонио выглядел куда лучше. Худоба, конечно, никуда не делась, но перестала быть болезненной и стало понятно, что это и есть нормальное состояние юноши. Именно юноши - в конце концов стало ясно, что нежданный гость немного старше, чем изначально предполагал маркиз, а когда Антонио сам назвал свой возраст, предположения Данте подтвердились.

История жизни мальчика, не так давно услышанная маркизом из его уст, заставила надолго помрачнеть, но, по крайней мере, объяснила реакцию Антонио на попытку Данте снять с него одежду. Мысленно пообещав себе, если встретится с тем самым гсподином хорошим, совершенно не аристократично пнуть его лицом в грязь, Амадори предпочёл больше не упоминать при мальчике о том, что могло его огорчить.
Так что за небольшим столом, накрытым в малой гостиной, идеально подходящей для приёма пищи небольшими компаниями, Данте старался придерживаться как можно более положительного настроя, тем не менее всё же упрямо следя, чтобы Антонио ел достаточно и не забывал про свои лекарства.

 Отправлено: 08.09.08 22:48. Заголовок: - Я больше не хочу, ..

- Я больше не хочу, - второй раз за время сегодняшнего обеда проговорил Антонио. В этот раз не стал поднимать взгляда на Данте. Хозяин дома хоть и был невероятно добр к юноше, но за его здоровье беспокоился, кажется, больше, чем сам Торелли. Ему же не терпелось взять в руки одно из райских яблочек, которое лежала на краю вазы и словно поглядывало на Антонио своим невидим оком, манило попробовать себя на вкус.

 Отправлено: 08.09.08 22:57. Заголовок: - Чёрт с тобой, ешь ..

- Чёрт с тобой, ешь что хочешь, - махнул рукой Данте, решив, что съеденного будет и спрямь достаточно для поддержания сил. Лучше он через некоторое время подговорит юношу на чай с булочками.
Сам Амадори давно насытился и теперь медленно цедил янтарное вино из тонконогого бокала, с интересом наблюдая за своим гостем. На лице маркиза было написано выражение отстранённой задумчивости, которое, впрочем, вскоре сменилось на внимательное, когда мужчина вновь посмотрел на Антонио.
- Не забудь потом микстуру выпить, - кивнул он на небольшой мерный стаканчик с мутной жидкостью. Предвосхищая протест юноши, не допускающим возражений тоном добавил: - Да, я знаю, невероятно дрянная на вкус штука, но если мы не хотим, чтобы все усилия пошли насмарку, тебе нужно выполнять все указания врача.

 Отправлено: 08.09.08 23:38. Заголовок: В мгновение ока вилк..

В мгновение ока вилка была оставлена возле тарелки с почти нетронутым обедом, а в тонких пальцах уже зажато маленькое круглое яблочко. Будь на месте синьора Амадори отец, уже бы сделал Антонио замечание за отсутствие хороших манер, которые должны быть верными спутниками любого уважающего себя человека.
Едва юноша успел откусить небольшой кусок «райского» плода, как Данте напомнил ему о лекарстве. Яблоко тут же утратило свой вкус, а на лице Антонио отразилась вся гамма чувств, испытываемых в этот момент.
- А долго еще нужно его пить? – ответ на этот вопрос он страстно хотел узнать и так же сильно страшился услышать.

 Отправлено: 08.09.08 23:48. Заголовок: - Долго, - откровенн..

- Долго, - откровенно ответил маркиз, покручивая в пальцах бокал. - Потом, возможно, нужно будет сменить его на другое лекарство. И тоже очень долго пить. Хотя есть надежда, что всё обойдётся, и первой микстуры будет достаточно.
Данте пригубил вина и неожиданно шумно опустил бокал на стол. Откинувшись на спинку стула, мужчина сцепил пальцы в замок и внимательно поглядел на Антонио. Скрывать что-то маркиз не хотел. Это можно было простить родителю, но и то виделось неразумным: юноша уже достаточно взрослый, чтобы делать верные выводы из услышанного.
- Болезнь может снова вернуться и протекать куда серьёзнее. А если запустить, итог может быть плачевным, - голос Данте не допускал сомнений в сказанном. Сейчас Амадори говорил со своим найдёнышем на равных, надеясь, что тот это оценит и правильно отреаагирует. - Поэтому какое-то время тебе нужно будет пить некоторые лекарства. Если окажется, что болезнь отступила, можно будет прекратить, но при этом пристально следить за здоровьем, не переохлаждаться и всё в том же духе. Понимаешь? Ну и не шляться промозглыми ночами по подворотням, само собой...

 Отправлено: 09.09.08 00:15. Заголовок: От последних слов Ан..

От последних слов Антонио вспыхнул, бледное лицо покрылось неровными красными пятнами. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но не произнес ни звука. Надкушенное яблоко нашло приют рядом с недавно оставленной вилкой.
С минуту юноша гипнотизировал взглядом стаканчик с мутной жидкостью, и только потом вернул взор маркизу.
- Я знаю, - сдавленно проговорил он. – Уже почти год… Только дома лекарства я пил не всегда, и они были не такие гадкие на вкус, - совсем по-детски закончил Антонио.

 Отправлено: 09.09.08 00:20. Заголовок: - Может, разбавляли ..

- Может, разбавляли сахарным сиропом, - предположил Данте, встретив взор мальчика своим спокойным взглядом. Потом усмехнулся. - Скарлатти говорит, что чем противнее лекарство на вкус, тем лучше оно действует. Как-то несколько лет назад подхватил одну...ммм... забавную заразу, так этот изувер месяц потчевал меня такой отборной дрянью, что я зарёкся ещё когда-либо болеть. Но помогло. Так что если это утверждение таит в себе хоть толику истины, придётся тебе, Антонио, попивать гадкие микстуры. И стараться беречь себя. Второй раз может не повезти.

 Отправлено: 09.09.08 00:29. Заголовок: - Забавную? – пересп..

- Забавную? – переспросил он. Ожидая, ответит ли мужчина, Антонио взял в руки стаканчик и быстро выпил противное лекарство. Забавно сморщился, а потом уперся подбородком в сцепленные в замок руки. – Если бы можно было сказать: «не буду больше болеть» и все прошло, то тогда бы никто никогда не страдал. Но уж лучше телесная боль, чем болезнь душевная, - доверительно поведал юноша синьору Амадори.

 Отправлено: 09.09.08 00:39. Заголовок: - Забавную... в смыс..

- Забавную... в смысле нелепую и глупую, - поморщившись, наполовину ответил Данте, не желая углубляться в подробности. - А что до болезней, ты не совсем прав. Любая болезнь не есть благо. В больном теле трудно умещаться здоровой душе, требующей от него много сил на исполнение всех прихотей; больной дух мечется в здоровом теле, кое не может найти покой. Так что, с твоего позволения, будем вытравливать из тебя твою болезнь.
Впрочем, можно было не сомневаться, что в данном случае позволения у юного маркиза никто спрашивать не станет. Внимательно проследив за тем, как Антонио пьёт лекарство, Амадори удовлетворённо кивнул своим мыслям и после недолгого молчания сменил тему:
- Чуть больше, чем через неделю в городе пройдёт карнавал. Если у тебя есть намерение посмотреть на это, не стоит воротить нос от лекарств. Иначе я изображу строгого злого господина и наложу табу на выход из палаццо, - голос маркиза звучал довольно серьёзно, но губы улыбались. - Ты вообще бывал раньше на каранавале?

 Отправлено: 09.09.08 00:47. Заголовок: - Нет, только слышал..

- Нет, только слышал о нем, - тихо отозвался Антонио. Во взгляде, обращенном на сидящего напротив мужчину, было столько нескрываемой надежды и радости, что, казалось, еще пара секунд и мальчишка вскочит со своего места и запрыгает вокруг стола. Однако этого не произошло, цвет глаз в считанные доли секунды переменился, как темнеет небо перед грозой, и юный маркиз опустил голову. Что-то беспокоило юношу, не давало покоя, но сказать об этом он не решался.

 Отправлено: 09.09.08 00:53. Заголовок: На губах Данте появи..

На губах Данте появилась было улыбка как отражение той, что озарила лицо юноши, но Антонио уже опустил голову, и маркиз тоже перестал улыбаться. Одним глотком допив остаток вина, Амадори оставил бокал на столе и, поднявшись, обогнул небольшой стол, чтобы опуститься на стул по соседству с юношей.
- Что тебя беспокоит, Антонио? - негромко произнёс мужчина, подавив желание коснуться плеча юного маркиза - кто знает, как он теперь отреагирует на прикосновение. Во всяком случае, до сих пор Амадори старался их избегать и не считал нужным сейчас нарушать правило.

 Отправлено: 09.09.08 01:05. Заголовок: Антонио оторвался от..

Антонио оторвался от созерцания своих рук и посмотрел на Данте.
- Вы… это, наверное, неправильно… - он замолчал, точно стараясь подобрать нужные слова. – Я ведь вам никто, не будете же вы… - опять замолчал, но взгляда не отвел. Сказал, и стало немного легче: неизвестность угнетала. Впрочем, хотел ли он сейчас узнать отношение Амадори к сложившейся ситуации?

 Отправлено: 09.09.08 01:12. Заголовок: - А что в твоей жизн..

- А что в твоей жизни последнее время было правильно, мальчик? - невесело усмехнулся Данте, ловя взгляд Антонио. - Смерть отца? Разорение? То, что, воспитанный как аристократ, ты вынужден был шляться по грязной подворотне незнакомого города? Встреча с тем ничтожеством? Что из этого ты считаешь более правильным, чем моё желание помочь?
Он невольно подался чуть вперёд, но, спохватившись, принял прежнюю позу, а через мгновение и вовсе расслабился. Не ожидая ответа на все эти вопросы, Амадори продолжил уже более ровным голосом:
- Если я верно понял твои слова, у тебя нет родственников, способных взять тебя на попечение хотя бы до совершеннолетия. А у меня большой дом, в котором достаточно свободных комнат, - Данте улыбнулся уголками губ. - Так что не вижу причин, которые мешали бы тебе остаться.

 Отправлено: 09.09.08 01:29. Заголовок: В первый момент на л..

В первый момент на лице отразилось недоверие, но, поняв, что маркиз не шутит, Антонио улыбнулся. Не хватало только ямочки на щеке, а то юношу можно было бы принять за самого настоящего ангелочка. Но тут же он чуть поморщился и закашлял. Правда, с кашлем быстро удалось справиться, благодаря лекарствам и отменному уходу Антонио чувствовал себя намного лучше, чем хотя бы пять дней назад.
Он, так же как и Амадори, подался немного вперед: еще не исчезнувшая привычка обнимать отца. И точно так же подался назад, смутившись своего порыва.

 Отправлено: 09.09.08 01:37. Заголовок: - Судя по всему, тво..

- Судя по всему, твоё молчание означает согласие, - улыбнулся Данте. Откинувшись на спинку стула и заложив ногу за ногу, маркиз ненадолго задумался, сведя брови на переносице, отчего его лицо приняло суровое и несколько жёсткое выражение, но быстро разгладилось. - Если хочешь, когда немного пообвыкнешься, я могу нанять тебе учителей, чтобы продолжить твоё образование. Ко всему прочему, ко мне нередко приходят молодые люди искусства - художники, скульпторы, музыканты, - так что, если тебе это интересно, я могу попросить одного из них обучить тебя игре на каком-нибудь инструменте.
Маркиз скрестил музыкальные свои пальцы и, подумав, скользнул взглядом по рукам Антонио. Красивые, изящные, с тонкими пальцами, которые, должно быть, были очень гибкими.
- Может, ты и раньше играл? - поинтересовался Амадори у юноши и, отвечая на незаданный вопрос, пояснил: - Твои руки похожи на руки музыканта.

 Отправлено: 09.09.08 01:51. Заголовок: - Играл, - согласно ..

- Играл, - согласно кивнул и добавил, - немного…
Антонио редко играл для кого-то кроме себя, разве что самые близкие люди знали, насколько хорошо он владеет музыкальным инструментом. И только сейчас, когда разговор зашел о музыке и возможности ею заниматься, он понял, как истосковался по красавице скрипке, да и не отказался бы прикоснуться к черно-белым клавишам фортепиано.
- А вы играете? – с интересом спросил юноша. Хотя по глазам было видно, как сильно разгорелось в нем желание помузицировать.

 Отправлено: 09.09.08 01:56. Заголовок: Заметив блеск в глаз..

Заметив блеск в глазах юноши, маркиз улыбнулся, мысленно порадовавшись, что нашёл хоть что-то, что может поднять настроение его гостю.
- Нет. Почти нет, - с секундным запозданием ответил Данте на вопрос Антонио и, тут же поднявшись, кивнул ему на дверь. Углубляться в причинно-следственные связи несколько резкого ответа мужчине не хотелось. Впрочем, резкость эта не была направлена на Антонио, скорее на самого себя. Данте беззвучно хмыкнул, очередной раз подивившись, что за столько лет не научился спокойно реагировать на подобные вопросы. - Пойдём, покажу тебе музыкальную залу. На чём ты играл?

 Отправлено: 09.09.08 02:05. Заголовок: Антонио с готовность..

Антонио с готовностью подхватился с места и последовал за хозяином дома.
- На скрипке, - чуть ли не с придыханием ответил он. – Но и фортепиано подойдет, - чтобы унять нетерпение юноша с негромким хлопком свел вместе ладони, а потом сцепил пальцы в замок. Некоторую перемену в настроении маркиза он заметил, но придавать особого значения не стал. Уж слишком сильно сейчас был сосредоточен на себе самом и своих чувствах.

 Отправлено: 09.09.08 02:24. Заголовок: - Чудесно! - восклик..

- Чудесно! - воскликнул маркиз, обернувшись на пороге и, выходя, придерживая для Антонио дверь. - Фортепиано пока предложить не могу, настройщик должен был прийти, но я отложил визит, не хотел, чтобы тебя беспокоили во время лихорадки посторонние звуки. Но это дело нескольких дней, я отправлю ему письмо, чтобы прибыл в ближайшее время.
О существовании второго фортепиано, стоявшего в личных владениях Данте, маркиз не упомянул. Но это была его маленькая тайна, бережно хранимая и никогда не открывавшаяся. Пока Амадори произносил свою речь, они с юным маркизом прошли по крытой галерее, освещённой сейчас неожиданно появившимся, как всегда в этом городе, зимним солнцем. Галерея служила альтернативным способом перемещаться между этажами и имела удобный вход в музыкальную залу, расположенную на первом этаже в противоположной от большинства жилых комнат стороне. Стены этого помещения были устроены особым образом и оббиты толстой тканью, выполня сразу две функции: создавая в зале приятную для занятий музицированием акустику и в то же время максимально возможным образом обеспечивая звукоизоляцию.
- А вот скрипки у меня есть, даже выбрать сможешь, - проговорил Амадори, входя в комнату и приглашая Антонио последовать его примеру.
Музыкальная зала оказалась довольно просторной и на удивление светлой, хотя в ней было всего одно окно в дальней стене, зато довольно большое и потому способное ловить солнечный свет. Для тёмного времени суток были приготовлены несколько подсвечников. Фортепиано в дальнем углу и впрямь было укрыто чехлом, зато на нескольких столиках можно было увидеть футляры с другими инструментами и прочими околомузыкальными вещами - несколько разных флейт, виолончель у высокого табурета, три нотных стана, целый шкаф, полностью забитый нотными листами... Картину довершали удобные на вид софы вдоль стен и три скрипки на одном из столиков. Не бог весть какие, но вполне достойные: одна хвасталась клеймом кого-то из последователей Амати, вторая, похоже, была изготовлена в попытке подражания Страдивари. Попытка не удалась, но сам по себе, без сравнения с творениями великого мастера, инструмент тоже был совсем неплох, а третья была немного похуже - её явно принёс с собой один из бывших подопечных маркиза, а Амадори почему-то не выбросил.
- Выбирай. Рекомендую Амати или это подражание Страдивари. Они, помнится, даже настроены, - кивнув на скрипки, предложил маркиз. Когда Антонио уже обратил внимание на инструменты, Данте попросил: - Ты мне сыграешь?

 Отправлено: 09.09.08 02:43. Заголовок: Толком не разглядев ..

Толком не разглядев помещения и всех его преимуществ, Антонио сразу же отыскал взглядом скрипки. Приблизившись к столику, на котором лежали инструменты, юноша с трепетом погладил футляр, только после этого откинул крышку. Маркизу он лишь рассеянно кивнул, в знак согласия сыграть. Да и как тут не согласишься, когда скрипка сама просится в руки?!
Антонио сыграл два небольших этюда, совсем несложных, для того, чтобы опробовать красавицу в деле, немного привыкнуть к ней. Вот оно настоящее счастье!
- Позволите? – зачем-то спросил он.

 Отправлено: 09.09.08 02:51. Заголовок: Данте с интересом сл..

Данте с интересом следил за выражением лица юноши, когда сперва его пальцы пробежали по коже футляра, потом разомкнули с тихим щелчком замок, после взяли в руки скрипку и смычок; когда Антонио прижал подбородком к плечу округлое бедро инструмента и дал жизнь первому звуку. Первые этюды были совсем несложными, но мгновенно дали понять маркизу, что Антонио покривил душой: он не просто "немного" играл, он обладал талантом делать это. Данте почувствовал, как в его душе поднимается нечто, что давно не имело выхода - то самое порождение живущей внутри Амадори музыки, живой, дышащей и требующей возможности родиться и существовать в виде мелодии...
- Конечно, - столь же глупый ответ чуть хриплым голосом. - Сыграй что-нибудь, Антонио.

 Отправлено: 09.09.08 03:09. Заголовок: Еще один неторопливы..

Еще один неторопливый кивок, и Антонио прикрыл глаза и чуть прикусил нижнюю губу. С этого момента для него никого и ничего вокруг не существовало. Только он и скрипка, а точнее сказать - их единение. Чтобы родилась настоящая мелодия нужно совсем немного, лишь отдать частичку души, и даже не отдать, а подарить. Тогда мелодия станет живой, потому что обретет свою душу.
Смычок коснулся струн, а тонкие пальцы без видимых усилий прижали струны к грифу.

Мелодия родилась тревожная, чуть нервная, местами звуки резко обрывались, то тут же скрипка продолжала рассказывать свою историю. Так легко выплеснуть все, что накопилось внутри, с помощью музыки. Боль, отчаяние, одиночество, усталость и надежду. Мелодия была недолгой, но эмоциональной и яркой.

Антонио опустил руки, держа в одной скрипку, в другой смычок. Он так стоял посреди музыкальной залы напротив синьора Амадори с закрытыми глазами. А губы, видимо, вновь беззвучно шептали молитву.

 Отправлено: 09.09.08 03:36. Заголовок: Данте сам не заметил..

Данте сам не заметил, как на первых секундах рождения мелодии прислонился спиной к стене. Как неделю с небольшим назад в тёмной подворотне Антонио нуждался в опоре твёрдой стены, так сейчас и его новообразовавшийся покровитель не чувствовал силы в ногах, вынужденный опираться. То, что творилось сейчас перед его глазами - нет, в душе, которая лучше других органов чувств воспринимала творящееся чудо, - было волшебством, древнейшей магией творения новой жизни, нашедшей воплощение в мелодии, в которой, казалось, был весь Антонио - маленький человек, столкнувшийся с большим горем, но на удивление не сломавшийся.
Юноша завершил свою игру и замер в нескольких шагах от Данте, который, как и юный маркиз, замер с полуприкрытыми глазами, пропуская через себя всё то, что только что было рождено руками Антонио.

И тут оно вырвалось на волю. Поднялось из груди, скользнуло сквозь сжатое горло, затопило сознание, просочилось через поры кожи и выплестнулось из Данте, как из переполненного сосуда, в который, не подумав, попытались влить ещё жидкости. Всё то, что долго скрывалось в его душе с последнего подобного всплеска, теперь оказалось на свободе и, не сдерживаемое стальной волей мужчины, взяло над ним верх. Окажись он сейчас в своих комнатах, маркиз мог бы провести много часов за инструментом, с полной отдачей играя произведения великих или, не замирая ни на миг, творя собственное, чтобы, записав ноты на листе, отложить потом в полку к множеству подобных - за ненадобностью. Но Амадори стоял в музыкальной зале напротив мальчика, который только что творил волшебство. И если бы Антонио сейчас поднял ресницы и, отвлекшись от своего упоения музыкой, посмотрел на маркиза, он мог бы поразиться тому, какое пламя полыхало в до сих пор холодных серых глазах, какое едва ли не безумие светилось в них.

Что можно ожидать от человека в состоянии на грани сумасшествия, в творческом безумии гения, не дававшего выход своему дару? Агрессии, разрушения, потока душевных нечистот, обращённых на того, кто посмел продемонстрировать то, что ему самому было недоступно?

Данте резко оттолкнулся от стены и в два шага оказался возле юноши, того даже обдало ветром, столь стремительным явилось движение маркиза. Амадори пробормотал что-то неразборчивое на дикой смеси итальянского, французского, английского и латыни, а потом неожиданно подался вперёд и, крепко обняв Антонио, прижал его к себе - настолько сильно, насколько это вообще можно было сделать, не причинив никакого вреда. Он что-то громким шёпотом говорил ему на ухо - что-то по-прежнему неразборчивое, но невероятно восторженное, гладил Антонио по спине и волосам, потом, поддавшись порыву, отстранился и, наклонившись к лицу юноши, коснулся губами его лба, но как будто в последний момент выбрал именно эту точку светлокожего лица. Потом снова обнял и держал вот так какое-то время, прежде чем волна отхлынула, вернулось самообладание, и Данте, каким-то образом, непонятным для самого себя, уже присевший возле юноши, отчего их лица находились почти на одном уровне, заглянул ему в глаза и прошептал, чуть сжав плечи Антонио:
- Это гениально. Ты гениален, мальчик. Ты это понимаешь?

 Отправлено: 09.09.08 12:03. Заголовок: А Антонио неподвижно..

А Антонио неподвижно стоял, глядя на Данте широко распахнутыми глазами. Он даже не пытался справиться с испугом и дрожью, вмиг охвативших его. Мужчина был похож на безумца. По крайней мере, именно так всегда представлял себе маркиз людей, страдающих душевным недугом. Юноша помнил рассказы про свою бабушку, которая лишилась рассудка, не сумев оправиться от тяжелых родов и потерявшая дитя. Она тоже говорила странные и непонятные вещи, то впадала в истерику, то замыкалась в себе настолько, что не обращала внимания ни на кого, ни на мужа, ни на первого сына – отца Антонио. Синьора Росанна умерла в тридцать один год, что даже по подростковым меркам юного маркиза было слишком рано.

Он не пытался выровнять сбившееся с вновь появившейся хрипотцой дыхание. Замер, сжимая в руках скрипку и смычок, точно они могли как-то помочь и что-то сделать.
Только благодаря тому, что Данте держал его за плечи, Антонио не упал, когда с запозданием понял – сил держаться на ногах просто нет. Юноша опустился на колени перед сидящем на корточках мужчиной и чуть поднял голову, чтобы не прерывать зрительного контакта. Несмотря на почти панический страх, убегать и прятаться не хотелось.

- Она приходит… - сильный кашель не дал договорить, и Антонио, выпустив из руки смычок, сначала вцепился пальцами в руку Данте, а потом прижал ладонь к груди, пытаясь сдержать приступ. На глазах выступили слезы, и юноша зажмурился, чтобы влага осталась на ресницах. Справившись с собой, он вновь посмотрел на Амадори, - она приходит во снах, - шепот почти не нарушал тишины музыкальной залы, - но иногда и так, как сейчас… Сколько вам лет? – серьезный тон не давал усомниться в том, что ответ действительно имеет огромное значение.

 Отправлено: 09.09.08 13:31. Заголовок: Данте осторожно прид..

Данте осторожно придерживал Антонио, поглаживая по спине, пока тот справлялся с кашлем. Маркиз, к которому постепенно возвращалось привычное состояние духа, облегчённо вздохнул, когда понял, что мальчик, хоть и явно был напуган увиденным, всё же сохранил самообладание и, кажется, не собирался в ужасе бежать прочь. Амадори не был безумным, но иногда в моменты, когда сталкивался с живой музыкой, тем самым, ради чего жил и чего вместе с тем был лишён, поддавался волне, до сих пор мирно спавшей в его душе. Чаще всего ему удавалось себя контролировать, сохраняя на лице непроницаемое выражение, а в глазах – калёную сталь. Однако с мальчиком ему это не удалось, и сам Данте толком не понимал, почему.
Неожиданный вопрос Антонио сбил Данте с толку, маркиз пару раз бездумно моргнул, фокусируя взгляд на лице и глазах юноши, которого всё ещё приобнимал за плечи. В серых глазах утихала недавняя буря, а голос, когда Амадори отвечал, звучал уже спокойно.
- Без малого тридцать, - проговорил Данте, уточнив почти сразу: - Почему ты вдруг спросил?

 Отправлено: 09.09.08 14:17. Заголовок: Ему не удалось сдерж..

Ему не удалось сдержать огорченного вздоха, он нахмурился и плотно сжал губы, глядя в серые глаза Данте.
- Потому что я… - снова вздох. Антонио решил говорить словами самого маркиза, надеясь, что тот поймет его правильно, - потому что больной дух даже в здоровом теле долго не может продержаться. И чтобы он не мучился, его забирают, - на мгновение юноша возвел глаза к потолку, дабы дать понять, куда именно «забирают» и кто. – А я не хочу, чтобы вы уходили, - маркиз рассуждал как истинный ребенок, так легко проводя параллели между известными ему фактами и только что увиденными.

 Отправлено: 09.09.08 14:58. Заголовок: - Не волнуйся, я пок..

- Не волнуйся, я пока на тот свет не собираюсь, - Данте легко рассмеялся и потрепал юношу по волосам.
В серой ртути глаз тонули отблески свечного пламени, а в глубине души растекалось тепло – почему-то маркизу было приятно, что Антонио побеспокоился о нём, пусть и беспричинно. Амадори чуть помолчал, позволив улыбке соскользнуть губ, и с уже более серьёзным выражением лица проговорил:
- Будь уверен, Антонио, мой дух куда крепче, чем ты можешь представить, - ноги затекли сидеть на корточках, и Данте сменил позу, тоже опустившись на колени напротив мальчика. Со стороны они, должно быть, выглядели нелепой скульптурой – коленопреклонные мальчик и мужчина. – Мне следует принести извинения за то, что ты видел. Я не хотел тебя пугать. Но, так или иначе, это не имеет отношения к болезни духа, во всяком случае, прямого. Просто странность, которую я обычно без труда скрываю, поэтому она даже не видна.

 Отправлено: 09.09.08 15:22. Заголовок: Вглядывался в глаза ..

Вглядывался в глаза маркиза, силясь что-то найти, потом выдохнул:
- Обещаете, что не уйдете? – страх быть обманутым, вновь оказаться на улице, надежда и по-детски безграничная вера в непременно хороший конец любого злоключения разрывали душу мальчика на части. Привыкший жить для себя и, возможно, своего обожаемого папеньки, Антонио даже в свои семнадцать лет был совершеннейшим ребенком, далеким от реальной жизни. Довериться, спрятаться за чужой спиной от мира, а главное не выбирать и не принимать решений, пожалуй, это все, что было нужно ему сейчас.

 Отправлено: 09.09.08 15:56. Заголовок: - Приложу все завися..

- Приложу все зависящие от меня усилия, - с прежней тёплой улыбкой ответил маркиз. Потом, спохватившись, поднялся на ноги и помог встать Антонио. Не удержавшись и вновь потрепав юношу по волосам, Данте окинул взглядом комнату и проговорил: - Что ж, музыкальную залу я тебе показал. Можешь приходить сюда, когда тебе будет угодно и играть, но только с условием, что не будешь пропускать еду и приём лекарств. И, думаю, имеет смысл выписать тебе хорошего учителя. Было бы преступлением зарывать такой талант в землю.
Амадори задумался, мысль скоро потекла в привычном деловом русле, которое, будучи связано в данном случае с музыкой, не обретало неприятных полутонов. Данте уже размышлял, кого именно из местных или зарубежных учителей можно нанять, чтобы дар Антонио не пропал втуне, прикидывал, что следует поторопить настройщика, дабы поскорее привести фортепиано в надлежащее состояние. В голове маркиза роилось множество мыслей, так или иначе связанных с открывавшимися для мальчика возможностями, но Данте не хотел бы ничего делать без его на то воли.
- Конечно, если ты сам этого хочешь, - снова улыбнулся Амадори своему гостю. – К слову, можешь считать, что эти слова касаются почти всего. Если тебе не по душе твоя комната, можешь выбрать другую – слуги подготовят её по твоей просьбе. Если захочешь чего-то особенного на обед, тоже скажи им. Говоря проще, я бы хотел, чтобы ты мог чувствовать себя здесь если не как дома, то хотя бы максимально удобно и комфортно.

 Отправлено: 09.09.08 16:26. Заголовок: - Хочу, - с жаром за..

- Хочу, - с жаром заверил Данте юноша. За последние полгода он столько всего потерял, но ведь музыка-то осталась с ним. И лишаться сейчас того, что дает ему силы, помогает жить, было бы настоящим безрассудством. – И хочу, чтобы эта скрипка была только моей… - поднимая смычок с пола и подходя к футляру, чтобы убрать драгоценное сокровище в надежное место, проговорил Антонио. К слову, на маркиза накатывало невероятное раздражение, когда его личные вещи брал кто-то посторонний (прислуга, естественно, не в счет). Но Амадори сказал, что в доме бывают молодые музыканты, а значит и скрипка могла оказаться в чужих руках.

 Отправлено: 09.09.08 17:35. Заголовок: Данте отреагировал к..

Данте отреагировал короткой усмешкой. «А мальчик у нас, оказывается, капризный», - подумал он, продолжая улыбаться. Маркиз отнюдь не был любителем подростковых капризов, но сейчас скорее радовался такому повороту событий: Антонио хотя бы начал демонстрировать какие-то желания, а до сих пор Амадори опасался, что тот может впасть в апатию и утратить интерес к жизни. Капризы же – верный признак того, что в мальчике теплится жизнь. И это по-настоящему радовало мужчину, вселяя надежду на то, что эта история может завершиться вовсе и не плохим концом.
- Я что-нибудь придумаю на этот счёт, - кивнув в сторону скрипки, ответил юноше Данте, после чего уже немного другим тоном добавил: - А пока… как насчёт чаю с горячими булочками?

 Отправлено: 24.09.08 17:58. Заголовок: 15 мая 1828. 18.45. ..

15 мая 1828. 18.45. Париж, Франция. Меблированные комнаты мадам д’Этранж.

- Браво, твоя светлость, браво! – Сесиль вскочила с софы и в несколько шагов оказалась у рояля, положила узкие ладони на плечи юноши и поцеловала его в затылок. Ловкие пальчики скользнули по плечам к груди, и через мгновение белые руки с лёгкой россыпью веснушек на коже от плеч до локтя обняли музыканта, а он, чуть запрокинув голову и прикрыв глаза, просто улыбался, слушая, как женщина шепчет ему на ухо что-то восторженное.
- Сиятельство, - с усмешкой поправил он, не поднимая век, за что удосужился беглого щипка за предплечье и ойкнул.
- Сияют пусть напыщенные толстяки своими лысинами, пустоголовые папенькины сынки – потными ладонями и сморщенные старички – сальными глазками, - передёрнула плечами Сесиль. – Ты, дорогой мой, светишься внутренним светом, и не смей с этим спорить, я лучше знаю, мне отсюда виднее!
Она схватила пальчиками волнистую прядку Данте и, оттянув, выпустила, с неопределённой улыбкой на ярко накрашенных губах глядя, как она опадает и присоединяется к остальным волосам.
- Не хочу, чтобы ты стригся по этой последней моде, слышишь? – с притворной капризностью в голосе заявила она. – У музыканта должны быть красивые руки, длинные волосы и влюблённое сердце, иначе вместо чудных мелодий он будет сочинять глупые музычки и скабрезные песенки.
- Я не музыкант, я торговец, - поморщившись, исправил маркиз Амадори.
Сесиль не ответила, оторвалась от юноши и, отступив на три шага в центр комнаты, приподняла обеими руками подол лёгкого платья и сделала несколько довольно грациозных па, закружилась, запрокинув голову и смеясь в потолок – достаточно громко, чтобы снимающие комнаты этажом ниже или выше студенты услышали, что в комнате их соученика находится женщина. Каштаново-рыжие волосы рассыпались веснушчатым плечам, с которых соскользнули широкие лёгкие шлейки платья, но корсет удерживал слои ткани на теле женщины, а она не обращала ни малейшего внимания на то, что выглядит совсем уж вне всяких приличий – кружилась и кружилась, напевала себе под нос только что наигранную маркизом мелодию, и улыбалась.
- О, твоя светлость, бросай ты это дело, тебе же суждено играть, играть, играть, творить, творить, творить, - с каждым повтором она делала короткий приставной шажок левой босой ступнёй к правой и продолжала начатое движение по кругу, смешивая элементы старинного контраданса с модным вальсом. – Ты рождён для музыки, тебе нельзя больше ничем заниматься, в этом весь ты, твоё сердце бьётся в ритме аллегро модерато, твой пульс наигрывает фа-соль-ля, а в жилах течёт кровь, перемешанная с нотами.
Сесиль кружилась и кружилась, пока в какой-то момент не споткнулась и со смехом повалилась на тщательно застеленную кровать, стоящую у противоположной стены. Маркиз, рванувшийся было со стула, когда показалось, что женщина упадёт на пол, остановил порыв и поднялся уже спокойнее, подошёл к постели и сел с краю, сверху вниз глядя на Сесиль и любуясь ею. Волосы разметались по зелёному покрывалу, небольшая грудь, едва ли существенно скрытая откровенным декольте свободного платья, высоко вздымалась от быстрого глубокого дыхания, лисьи глаза блестели, а на чуть приоткрытых губах дрожала усмешка. Белые зубы, и без того не самое распространённое явление среди таких же, как Сесиль, казались и вовсе ослепительными рядом с красной помадой.
- Зачем ты так ярко красишь губы? – вместо ответа спросил Данте, чуть откинувшись в сторону и, чтобы удержать равновесие, опершись вытянутой рукой о постель. Пальцами свободной руки от заправил за ухо пряди волос, с которых получасом ранее Сесиль стащила ленту, запрятав её в корсаж.
Женщина рассмеялась, потянулась, с удовольствием разминая мышцы, а потом вдруг схватила Данте за локоть и дёрнула на себя. Юноша, охнув от неожиданности, упал на постель рядом с Сесиль, и она тут же извернулась так, что оказалась сверху, опершись руками о грудь молодого маркиза.
- Я та, кто я есть и никто больше. Если я перестану красить губы алым, начну носить красивые платья или те побрякушечки, что ты мне дарил, читать умные книги и морщить нос при виде конского дерьма у главного входа в чьи-то хоромы, это не сделает меня светской дамой, - веснушчатое лицо Сесиль казалось удивительно серьёзным, и Данте который раз за несколько месяцев их знакомства поразился, как эта женщина может объединять в себе столько разных настроений – от лисьего лукавства до полубезумной весёлости, от кокетства до скромности, от воодушевления до такой вот задумчивости. А Сесиль тем временем взяла лицо юноши в свои ладони и, наклонившись, быстро коснулась своими ярко накрашенными губами его губ и щеки, оставляя на них красные следы дорогой помады – хотя бы этот его подарок она использовала по назначению. – И ты, дорогой мой маркиз, можешь сколько угодно учиться своим экономикам и философиям, считать цифры и копить деньги, как велит твой папенька, но ты всегда, слышишь, всегда будешь тем, кто ты есть и никем другим, помяни моё слово.
Женщина неожиданно взглянула на Данте каким-то иным взором – тем самым, который ему страшно не нравился, - как будто с некими материнскими нотками, а вовсе не как полагается женщине смотреть на мужчину, пусть даже мужчине этому совсем недавно минуло шестнадцать, а женщина явно отмерила четверть века. Но маркиз не успел ничего сказать по этому поводу – Сесиль снова наклонилась над ним низко, запечатлела на губах долгий поцелуй и, опустившись к самому уху, пощекотала горячим выдохом:
- Я в тебя верю, дорогой, верю, что ты станешь великим волшебником музыки, верю-верю-верю!
Потом женщина, ловко вывернувшись из его объятий, с возгласом «Не провожай!» соскочила с постели, схватила отброшенную ещё по приходу сюда на софу шаль, и, не забыв обуться, направилась к двери. Данте молча приподнялся на локте и задумчиво следил за каждым движением Сесиль, провожая её взглядом до порога.
- Когда я тебя увижу? – спросил маркиз, когда женщина уже приоткрыла дверь.
- О-о! – Сесиль замахала ладонью, в которой зажимала край шали. – Даже не знаю, родной, у меня много работы! Месье N. желает видеть нынче вечером, месье R. завтра утром, и целая очередь других толстобрюхих стоит к моей двери, начиная с послезавтра!
Она рассмеялась так весело, словно говорила об очереди за хлебом или свежими тюльпанами в цветочной лавке.
- Ну и зачем? Ты же знаешь, я могу дать тебе денег, сколько нужно, - проговорил маркиз привычную речь, на которую, как он успел едва ли не заучить, она всегда отвечала какой-то шуткой, увёрткой или попросту показывала ему язык. Но нынче женщина, видимо, решила исчерпать лимит Данте на удивление.
- Если я буду брать у тебя деньги, ты станешь просто моим клиентом, да и не берут денег у друзей, разве нет? – совершенно серьёзно заявила Сесиль, но маркиз не успел ничего на это ответить, потому что её настроение вновь изменилось, она громко рассмеялась и, не слишком стараясь тихо прикрыть за собой дверь, вышла из комнаты.
Данте лежал на криво застеленной постели, заложив руки за голову и прикрыв глаза, и ещё несколько секунд слышал, как Сесиль, уходя по коридору, напевала сочиненную им мелодию. Он так и не сказал Сесиль, что назвал эту сонату её именем.

 Отправлено: 26.09.08 13:50. Заголовок: 02 сентября 1828. 17..

02 сентября 1828. 17.30. Париж, Франция. Окраины.

Данте плотнее запахнулся и поднял ворот плаща, однако это не слишком хорошо защищало от вони, которая, казалось, насквозь впиталась в дырявую мостовую, как вода в губку. Воняло невыносимо, отнюдь не изысканно издеваясь над утверждением о том, что Франция и тем более Париж – родина лучших мастеров парфюмерии во всём мире. Маркизу подумалось, что любой из них немедля лишился бы сознания, окажись на такой улице, даже надушенный платок не помог бы. Впрочем, и сам юный Амадори с трудом заставлял себя дышать этим воздухом, смешанным с помоями, мочой, конским навозом, потом, дешёвым пойлом и вонью давно немытого человеческого тела. Ему уже не раз доводилось бывать в дешёвых кварталах как Парижа, так и родной Венеции, однако в такие трущобы занесло впервые. Он бы и рад был не покидать уютное тепло меблированных комнат, ожидавших его возвращения с родины после месячного отсутствия, или светлых залов университета, манящего запахом книг и времени, однако Данте привела сюда не прихоть и жажда исследования, поэтому он лишь плотнее запахнул плащ – под нейтральной тёмной тканью не было видно дорогого костюма, и молодой маркиз надеялся, что не привлечёт слишком уж пристального внимания местных проходимцев, - и зашагал вперёд, стараясь дышать через раз.

Искомый дом ничем не отличался от других таких же, меж которых он ютился, оставляя от стены до стены узкое пространство, заполненное ещё большей вонью и крысиным копошением. Тёмный, поеденный ветром, временем и дождями, он, казалось, грозил развалиться в любое мгновение и держался явно даже не на честном слове, но скорее на нужде его обитателей ютиться хоть где-нибудь. Ступени, ведущие наверх к хлипким дверям, были подстать зданию: такие же хлипкие и старые, разве что воняло здесь не так сильно и, видно, кто-то хотя бы изредка сметал мусор и пыль от дверей. Такое проявление аккуратности выглядело особенно нелепым, учитывая, что весь этот мусор небрежно сваливался в кучу у входа в здание и довольно скоро возвращался назад на подмётках ботинок входящих. Молодой маркиз поднялся по ступеням, отсчитывая нужную дверь – никаких знаков отличия на них, разумеется, не было, поэтому приходилось ориентироваться исключительно по рассказу человека, который задал ему нужное направление, да по наитию. Удивительно, но ни то, ни другое не подвело: в конце концов Данте остановился у двери последнего, чуть ли не чердачного, этажа; на рыхлой поверхности чья-то рука не то смолой, не то ещё чем-то въедливым вывела известный символ, которым когда-то традиционно отмечали жилища шлюх.

Данте постучал, подождал полминуты и повторил стук, но изнутри не было слышно ни звука. Между тем, юноша был уверен, что Сесиль дома – её не было ни в одном из тех мест, где она часто искала клиентов, её подруги по несчастью утверждали, что вот уже несколько дней она не появлялась, но главное – она не пришла к нему сегодня, хотя месяц назад обещала, что непременно встретит после возвращения молодого Амадори из Венеции. Это, по мнению Данте, служило вполне достаточным поводом, чтобы искать Сесиль по улицам, выспрашивать у местных обитателей, где она живёт, и почти час шагать по вонючим кварталам, старательно изображая из себя далеко не богатенького мальчика, чтобы вместо Сесиль не найти проблем на свою голову.

За дверью было по-прежнему тихо, и Данте, постучав на всякий случай ещё раз, толкнул её вперёд, полагаясь на удачу и хлипкость засова. Его, впрочем, и вовсе не было – дверь послушно подалась вперёд под рукой молодого маркиза, с тихим скрипом, прозвучавшим на удивление мелодично, пропуская незваного и нежданного гостя внутрь полутёмной небольшой квартирки. Данте вошёл, мягко прикрыв за собой дверь, и несколько мгновений просто стоял, привыкая к полумраку. На улице было ещё светло, но сюда солнце, клонящееся к закату, не добиралось, и потребовалось какое-то время, чтобы глаза смогли хорошо видеть. Юноша мельком огляделся, невольно почувствовав облегчение, когда оказалось, что внутри более-менее чисто и пахнет разве что какими-то травами. Он прошёл вглубь комнаты, стараясь не задеть ничего из стоящих на полу или свисающих со стен вещей, пока не оказался у совсем небольшой неплотно прикрытой дверцы, явно ведущей в жилую комнату. Молодой маркиз чуть приоткрыл её – дверь даже не скрипнула – и заглянул внутрь.

В комнате, представлявшей собой одновременно спальню, кухоньку и гардеробную, на небольшом столе, заставленном какими-то склянками и посудой, горела единственная свеча, силясь справиться с полумраком – единственное окно было плотно занавешено тёмной тканью, не пуская внутрь ни солнце, ни ветер. Застоявшийся воздух был пропитан травами и чем-то ещё, но чем именно Данте понял лишь спустя несколько мгновений. Точно такой же запах был в спальне его матери сразу после рождения Чезаре, младшего брата Данте, и царил он там всю ту неделю после родов, которая оборвалась смертью маркизы. Пахло болезнью.

- Я же предупреждала, что сегодня не работаю, - послышалась из угла комнаты хриплая фраза, и юноша с трудом узнал голос Сесиль. – Если так невмоготу, сходи к другим девочкам.
- Сесиль? – юный Амадори сделал несколько шагов вглубь комнаты, и тогда смог различить в углу кровать, на которой полулежала, укрывшись до подбородка лоскутным одеялом, рыжеволосая женщина, чья бледность сейчас слишком сильно бросалась в глаза. Казалось, даже её веснушки побледнели и перестали весело рассыпаться по лицу, поблекнув.
- Как ты меня нашёл? – конечно, она его узнала. Приподнялась на постели, облокотившись о подушку, подтянула к груди одеяло.
Одеяло было на удивление красивым, явно сшитое вручную из разрозненных лоскутов разноцветной ткани, расположенных таким образом, что образовывали правильный узор, хотя стоило только чуть склонить голову – и просто рассыпались многоцветьем по всей площади. Данте подошёл ближе к постели Сесиль, вместо ответа на вопрос просто пожав плечами и всматриваясь в дорогое лицо, пытаясь разглядеть в лисьих глазах искры задора, на губах, теперь не тронутых яркой помадой, улыбку, и маленькую ямочку на левой щеке. И, конечно, россыпь веснушек. Но Сесиль была бледна, Сесиль не улыбалась, Сесиль смотрела на него глазами, блестящими не от радости, но от нездоровья, и в глубине этих глаз таилось какое-то отчаяние, как будто его появление – это то, чего она больше всего ждала и вместе с тем отчаянно не желала. Женщина, которой никогда нельзя было дать немногим больше двух десятков, сейчас выглядела даже не на свои двадцать пять, но много старше.

Сесиль закашлялась, и юноша, метнувшись к столу и окинув его лихорадочным взглядом, подхватил чашку с вроде как чистой водой и подал её женщине. Она напилась, подавляя кашель, и благодарно улыбнулась одними губами, возвращая чашку. Данте оглядел комнату и, не спрашивая, подхватил со стола небольшой котелок, наполненный холодной водой, вместе с ним отправившись в противоположный угол комнаты, где увидел «домашнюю печку». Как эта штуковина называлась по-французски, юноша сейчас не мог вспомнить при всём желании, да и обращаться с нею он не умел, действуя исключительно по наитию. Сесиль, опершись локтем о подушку, молча наблюдала за ним, пока он кипятил воду, смешивал найденные среди склянок травы в большой глиняной чашке, стоял над котелком, то и дело поглядывая, нет ли пузырьков в воде, а потом заливал кипятком травы, держал чашку в руках, дуя на жидкость, чтобы она остыла немного, прежде чем протянуть чашку женщине. Сесиль, улыбаясь, пила травяной настой и больше не кашляла. По крайней мере, пока.

- Не надо было мне уезжать, - Данте покачал головой, присев на край постели и сцепив в замок пальцы рук.
- Не надо было тебе сюда приходить, милый мой, а домой съездить – святое дело. Дома всегда лучше, чем на чужбине, даже если там вода-вода, а тут важные университеты, - после горячего напитка голос Сесиль стал больше похож на привычный, хотя всё ещё хрипел. – И ты извини, что тебя не встретила. Приболела вот…
Она небрежно пожала плечами и спрятала глаза в чашке, где в ароматной жидкости кружился засушенный и теперь размокший зелёный листок.
- Я вернусь завтра с врачом и лекарствами, - проговорил юный Амадори, но женщина тут же вскинула голову и, повысив голос, как будто это не доставляло ей неудобств, горячо проговорила:
- И не вздумай даже, никаких врачей! – Сесиль опустила ладонь на сцепленные в замок пальцы Данте, останавливая готовые вырваться возражения. – Если пошлёшь какого мальчишку с лекарством от простуды да кашля, буду благодарна, милый, правда. Но врачей не надо. Не люблю я докторишек этих. Смотрят на нас так, словно мы самое воплощение Евы с яблоком в зубах, поднятым подолом и разведёнными ногами. Не хочу. Уяснил?
Юноша только кивнул, решив про себя, что если уж женщина так против врачей, то он хотя бы лекарств ей купит. Хороших, настоящих, дорогих, чтобы за два дня поставили её на ноги.

Они долго сидели так: Данте что-то рассказывал, развлекая Сесиль, а она понемногу пила травяной чай, изредка покашливая, но, казалось, потихоньку возвращаясь к привычному своему настрою. И даже веснушки как будто чуть ярче проступили на носу и белых плечах. Спустя какое-то время женщина даже позволила Амадори снять тёмную ткань и приоткрыть окно – юноша вспомнил наставление семейного лекаря о том, что не следует держать нездоровый дух в замкнутом пространстве. Окно комнаты Сесиль выходило не на улицу, а в сторону узенького канала. Оттуда тоже пахло далеко не морской свежестью, но хотя бы не воняло так, как с противоположной стороны. При свете угасающего дня юный маркиз немного прибрался в комнате под шуточки и беззлобные насмешки Сесиль, но даже ехидство в её словах сейчас было ему в радость, показывая, что женщина ещё не сдалась, борется со своей болезнью и явно готова прогнать её прочь, как только получит правильную поддержку лекарств. Потом юноша просто сидел на краю постели женщины, разговаривая с ней о каких-то мелочах.

- Я сообщил отцу, что намерен жениться, - неожиданно и без всякого перехода сообщил Данте.
Сесиль закашлялась, но причиной на сей раз была не боль в горле – женщина просто поперхнулась глотком чая от удивления.
- Ты же говорил, что не хочешь делать этого раньше, чем лет через десять, - пробормотала она, когда справилась с кашлем. – Сам же говорил, что если вместо музыки он тебя заставляет торгашеством заниматься, то уж во всём остальном ты ему не подчинишься!
Юноша покачал головой.
- Это не отец свою волю мне высказал, а я ему – свою, - проговорил он, ровно глядя в глаза Сесиль с какой-то совсем не юношеской уверенностью, хотя лицо его всё же немного зарумянилось. – Сказал, что хочу жениться на одной француженке… несколько старше меня… и не благородного происхождения.
- О, - только и сказала женщина, пытаясь как-то уложить услышанное в своей голове. Потом со сосредоточенным видом передала полупустую чашку юноше, а сама неожиданно расхохоталась, ничуть не заботясь о больном горле, утирая выступившие на глазах слезы, откинувшись на подушку и с удовольствием выпуская наружу искры смеха. Немного успокоившись, Сесиль взглянула на сосредоточенное лицо Данте, в глазах которого затаилась что-то, похожее на обиду, и расхохоталась с новой силой. Сквозь смех едва удалось выдавить: - Ох, милый мой, ты точно музыкант! Только люди искусства могут быть настолько наивными, при этом совсем не будучи глупыми и недалёкими.
Маркиз было хотел что возразить, но женщина притворно толкнула его кулачком в плечо и замахнулась маленькой вышитой подушечкой.
- А ну-ка иди отсюда, твоя светлость, пока я тебя не огрела чем побольнее! – притворно нахмурившись, угрожающе процедила Сесиль, тая в глазах те самые жизнерадостные искры, которые молодой маркиз так всегда любил. - И пока не поправлюсь, чтобы духу твоего здесь не было, а вместе с духом – и подобных слов! Иди-иди, твоя светлость!

Данте невольно улыбнулся, глядя на женщину, и послушно направился к двери – по какой бы причине Сесиль не прогоняла его, а на Париж уже опускалась ранняя ночь, и не стоило слишком долго задерживаться в дурном малознакомом районе. На пороге он обернулся, чтобы привычно исправить:
- Сиятельство!
- Брысь! – маленькая подушка хлопнулась о стену возле плеча Данте, и провожатым ему был старательно приглушаемый смех Сесиль.

Юноша вышел из тёмной квартирки, плотно запахнул плащ, повыше поднял его ворот и, стараясь не дышать глубоко, спустился по хлипким ступеням в омут зловония и темноты. В его голове строились планы относительно завтрашнего похода к лекарю, покупки хороших лекарств и найма мальчишки-посыльного, чтобы отнести всё необходимое Сесиль. Решив, что неплохо бы нанять ещё и сиделку, чтобы та ухаживала за женщиной и прибиралась, пока та не поправится, Данте вздохнул с лёгким облегчением. Любимая женщина больна и не желает ничего слышать ни о хотя бы временном переезде из своего дома, ни о будущем, но он в состоянии обеспечить ей должный уход, чтобы вернуться к этим темам после. И плевать на мнение отца. Данте и без того положил на алтарь семейного дела свой талант и свои желания, он не намерен отказываться ещё и от любви. Отцу придётся смириться с его выбором.

Данте ощущал, как постепенно отступает тревога, поселившаяся в сердце вчера вечером, когда Сесиль не явилась к нему, как обещала.
Юноша не знал, что с трудом сдерживаемый смех ему вслед через минуту превратился в хриплый кашель. И на отведённых от губ бледных тонких пальцах остались тёмные сгустки и алые пятна крови.