Отправлено: 08.09.08 00:40. Заголовок: Данте Амадори. Фрагменты, воспоминания, дневники.

28 января 1842. Вечер. Teatro Italia. Улицы. Окраины.

Нынче вечером в театре давали «Фей» Вагнера. Новое звучание, несколько новых исполнителей в труппе – и вот уже произведение, четыре года назад пролетевшее по всей Европе, обретает немного иной оттенок и создаёт несколько иные ощущения. В своей ложе, отделённой от коридора тяжёлыми гардинами, Данте с удобством располагался в мягком кресле, периодически поглядывая на сцену, но по большей части сидя с опущенными веками: опера в первую очередь не действо, но музыка. И маркиз всецело был поглощён ею, пробуя на вкус каждый новый звук, каждую ноту, как будто величайший гурман – новое вино: так ли оно душисто, оставляет ли послевкусие, тает ли на языке, согревает ли душу? И как истинный ценитель прекрасного Амадори предпочитал не отвлекаться ни на что иное, кроме музыки.

Она была везде. Музыка лилась со сцены, порождаемая десятками инструментов и несколькими чудесными голосами. Музыка исходила от приподнятой сейчас люстры, изрисованной восковыми потёками. Музыка скользила по тяжёлой ткани занавеса и гардин, отделявших каждую ложу от общего коридора. Музыка пряталась в декольте синьор и синьорин, под отворотами рукавов парадных фраков почтенных синьоров. Музыка отражалась от натёртых перил лож, подлокотников кресел и отполированных туфель ценителей оперного жанра. Музыка пряталась внутри каждого из тех, кто сейчас сидел в зрительном зале, и мелодии их душ, сплетаясь воедино с той музыкой, что куда громче звучала со сцены, создавали невероятное произведение, имя которому – жизнь.

В антракте Данте не стал покидать ложу. Неторопливо попивая вино из изящного бокала – ничем больше разбавлять вечера наедине с музыкой он никогда не любил, - маркиз, всё так же не открывая глаз, прислушивался к голосам, доносящимся из коридора – многие, в отличие от него, выходили из своих лож размять ноги, поговорить с многочисленными знакомыми и обсудить всё, начиная от оперы и заканчивая последними светскими сплетнями. Маркиз лишь немного отодвинул гардину, предназначенную для создания определённого акустического эффекта, и приоткрыл дверь в коридор. И вот уже некая синьора в летах воркует с молодым любовником: старая сойка на голом суку щебечет, переступает с лапки на лапку, дерево скрепит на зимнем ветру и, кажется, вот-вот грозит развалиться на части. Вот впервые пришедшая в оперу юная особа восторженно ахает, держа под руку улыбающегося папеньку: звонкий ручей срывается с высокой горы, бежит-спешит среди камней, рассыпая мириады прозрачных искристых брызг; вода в нём обжигающе холодная, но прозрачней её не сыскать во всём свете. Вот владелец торговой лавки в компании тучной супруги пробирается к своей ложе: будто неумелый музыкант, сидя в пустой концертной яме, пытается настроить хриплую тубу. И тут же – из-под земли, пробивая её живительной силой, тянется тонкий зелёный росток – это мимо прошмыгнула молоденькая служанка, должно быть, неся одному из посетителей театра вазу с фруктами.

Данте еле заметно улыбался, прислушиваясь к этим живым звукам, среди которых было вдоволь и приятных, мелодичных, и редчайших в своей красоте, и откровенно безвкусных, и даже весьма неприятных, но всё это обилие и создавало жизнь в том виде, в каком только она могла быть поистине настоящей. Можно было принимать что-то или не принимать, восхищаться или осуждать, но нельзя было не наслаждаться тем, как всё устроено – закономерно, логично, красиво, взаимодополняюще. Если и существовал когда-то бог, то он был невероятно талантливым ваятелем жизни, - эта мысль сопровождала маркиза всегда, когда он начинал прислушиваться не только ушами, но и чем-то внутри себя, что с самого рождения трепетало в душе и не намеревалось чахнуть даже когда оказалось, что выхода ему не дадут.

Сперва опустилась тишина. Мгновенно, словно театральную ложу накрыли стеклянным колпаком. Нет, всё так же звучали голоса, всё так же наигрывали лёгкую мелодию для антракта музыканты, но остальные звуки, те самые, слышимые не ушами, пропали в один миг. В следующую секунду Данте едва подавил желание зажать руками уши – словно что-то давило изнутри, не то пытаясь вырваться наружу, не то просто желая оглушить. Человека за своей спиной, стоявшего в коридоре как раз напротив входа в ложу, маркиз не увидел, но почувствовал: его взгляд впился острой иглой в затылок и начал медленно ввинчивать стальное остриё в кожу, движение за движением вонзаясь всё глубже. Амадори, не сдержавшись, болезненно поморщился и резко обернулся. Но прежде чем увидеть лицо незнакомца, прежде чем понять, что тот не незнакомец вовсе, прежде чем на мгновение забыть как дышать, Данте оглох от нахлынувшей на него какофонии звуков, мерзее которых, грязнее, паршивее и невыносимее никогда не слыхал.

Нет. Слышал. Тогда, много лет назад, всё было почти точно так же – неожиданно, без малейшего предупреждения и невероятно грязно. Сейчас, углубляясь в собственные воспоминания, Данте едва не плутал в их хитросплетении: половина была покрыта мраком, половина осознанно отставлена куда подальше. Он бы предпочёл не вспоминать, но сейчас, под волнами ужаснейшей какофонии чужеродных мёртвых звуков, которые едва ли не разрывали его на части, маркиз невольно обращался к тому, что, казалось бы, осталось в прошлом и давно забыто. Осколки и ошмётки, отдельные фрагменты: он не видел картинки в целом, только какие-то частицы. Не то Франция, не то Австрия, не то вовсе Англия, куда он мальчишкой ездил с отцом. Не то семнадцать лет назад, не то немногим больше. Он, юный и глядящий на мир восторженным взором, постоянно перебирающий пальцами в воздухе, словно играет на фортепиано, с глазами цвета осеннего вечернего неба, в которых нет ни толики стали или холода, только тёплый серый цвет. Отец, позволивший ему под присмотром более старшего сына какого-то друга или делового партнёра отправиться в город.

Туман, клубившийся далее, не позволял маркизу вспомнить, что было потом, куда его занесло и что упорно не давало вспомнить детали. Но именно тогда это случилось. Тишина, сменившаяся удушающей какофонией. Тогда он видел этого человека первый раз. Тогда он впервые слышал его. Ужасающая смесь грязи, мерзи и всего самого дрянного, что только мог вообразить мальчишеский ум. И незнакомый господин, от которого так и звучало гнилью и почему-то кровью. Или это просто детское воспоминание так исказило истину, почти ничего не оставив от реальности, лишь жалкие ошмётки? Однако он помнил то ощущение, когда незнакомый господин, едва скользнув по мальчику взглядом, хищно облизнув тонкие губы, прошёл мимо, оставляя за собой зловонный шлейф хаотичной мелодии, разрывающей сознание Данте в клочья. Теперь он не помнил, что было до и после той встречи, что отбросило такую тень на незнакомца. Зато в памяти отлично отпечаталось то, что почти месяц после того дня он не мог прикоснуться к чёрно-белым клавишам фортепиано. Боялся, что из-под пальцев родится та самая ужасная какофония.

Так и сейчас, спустя много лет после того почти забытого случая в незнакомом европейском городе, маркиз с трудом вернул себе возможность дышать, ослеплённый и оглушённый адовой какофонией, затмившей все остальные многочисленные звуки оперного театра. А когда нашёл в себе силы обернуться, встретил пристальный взгляд глаз человека, которого предпочёл бы не знать. Мистер Бейли. Чёртов английский торгаш! Данте однажды, по прошествии почти десяти лет после того случая, вновь мельком встретил этого человека, оказавшегося связанным с торговлей, тогда и узнал его имя, которое надеялся никогда не слышать. И вот проклятый англичанин стоял в коридоре театра и откровенно пялился на него, Данте, хотя у него не было для того ни малейших причин: спустя семнадцать или даже больше лет после того короткого столкновения невесть где, маркиз превратился из юнца в мужчину и вряд ли мог быть узнанным человеком, который едва ли бросил на него мельком взгляд. Да и зачем, если в памяти не осталось ничего компрометирующего англичанина, ничего, кроме мерзкого ощущения, порождённого звуками. И всё же Бейли пронзал его взглядом, оглушая дрянной своей какофонией.

Данте мотнул головой и, подавляя дурноту, поднялся на ноги и направился к выходу в коридор, однако когда он вышел, проклятого англичанина поблизости не оказалось. Маркиз осмотрелся по сторонам, прошёл немного в обоих направлениях, но так и не смог отыскать глазами фигуру Бейли. Да и звуки постепенно начали возвращаться, словно ничего не случилось. Объявили о скором начале второго акта оперы, но Амадори даже при всём желании не мог бы сейчас слушать музыку. Это казалось ему богохульством: смешивать ту дрянь, воспоминания о которой всё ещё звучали, с восхитительной мелодией второго акта.

Маркиз покинул театр задолго до кончания оперы и, отказавшись от услуг гондольеров, побрёл по уже тёмным улочкам и мостам вечерней Венеции, стараясь изгнать из своего разума отзвуки того мерзкого и грязного, что оставил после себя Бейли. Данте не думал о том, куда его несли ноги, пытаясь, хоть и безуспешно, прогнать туман из собственных воспоминаний, и очнулся уже далеко от центральных районов города, оказавшись где-то на окраине. Когда в одном из зданий маркиз определил тратторию, он, не раздумывая, вошёл внутрь, нисколько не волнуясь о том, что уважающий себя дворянин вряд ли посетит столь низкосортное место. Но ему и не нужны были изысканные вина и экзотические кушанья. Обжигающая желудок и душу граппа за несколько чентезимо пришлась как нельзя кстати, и покинул тратторию Данте уже чуть более пришедшим в себя.

Он не был пьян – не так много выпил да и свежий воздух изрядно прояснял сознание, - но чувствовал себе чуть легче, чем несколькими часами ранее в театре. Реальность начинала возвращаться на круги своя, как и звуки и мелодии. Тогда, в детстве, на то, чтобы отойти от шока, Данте потребовался целый месяц, проведённый вдали от любимого инструмента. Сейчас на это ушло несколько часов. Улучшение налицо, вот только лучше бы ему удалось вспомнить, что именно тогда случилось, и разобраться, почему детский разум сознательно вычеркнул всё из памяти.

Маркиз свернул в одну из узких улочек, избегая моста, возле которого шумная компания гондольеров разговаривала о чём-то своём. Следовало уже возвращаться, а из этого отдалённого района до палаццо Амадори было довольно далеко, посему Данте решил больше не испытывать прочность своих туфель и крепость мостовой. Однако прежде, чем мужчина вновь успел свернуть, направляясь в сторону центра города, его внимание привлёк ещё один посторонний звук, не слишком уместный для тихого венецианского вечера. Данте не мог бы с уверенностью сказать, почему не прошёл мимо, но остановился, приглядываясь к смутной тени в конце улочки, откуда слышался надсадный хриплый кашель и виделся невысокий силуэт.

Несколько шагов приблизили маркиза к человеку, чей кашель нарушал тишину уже готовящегося к ночи города, а тёмный силуэт вырисовался в фигуру юноши-подростка, держащегося за стену и прижимающего к груди руку в попытке сдержать сильный кашель. Юноша, почти мальчик, выглядел болезненным и уставшим, совершенно вымотанным и едва держащимся на ногах, словно долгое время провёл на улице, не зная хорошего отдыха. При этом одет он был весьма недурно, хотя наряд его успел немного истрепаться. Маркиз помедлил всего мгновение, но юношу скрутил новый приступ, и Данте, чертыхнувшись про себя, быстро направился к нему. Оказавшись рядом с мальчиком, Данте понял, что его оценка была не совсем верна: паренёк выглядел ещё хуже, чем казалось издали. Амадори протянул ладонь и едва ощутимо, чтобы не спугнуть случаем, коснулся плеча мальчика, привлекая к себе внимание.

- Какого дьявола ты делаешь в этой подворотне? Тебе есть куда идти? – существовала, конечно, вероятность того, что юноша просто заблудился, однако она была мизерной, и маркиз тут же её отбросил. Серо-стальные глаза Данте смотрели на юного незнакомца без лишнего дружелюбия, но неравнодушно, а лицо выражало искреннюю озабоченность.

 Отправлено: 09.09.08 00:20. Заголовок: - Может, разбавляли ..

- Может, разбавляли сахарным сиропом, - предположил Данте, встретив взор мальчика своим спокойным взглядом. Потом усмехнулся. - Скарлатти говорит, что чем противнее лекарство на вкус, тем лучше оно действует. Как-то несколько лет назад подхватил одну...ммм... забавную заразу, так этот изувер месяц потчевал меня такой отборной дрянью, что я зарёкся ещё когда-либо болеть. Но помогло. Так что если это утверждение таит в себе хоть толику истины, придётся тебе, Антонио, попивать гадкие микстуры. И стараться беречь себя. Второй раз может не повезти.

 Отправлено: 09.09.08 00:29. Заголовок: - Забавную? – пересп..

- Забавную? – переспросил он. Ожидая, ответит ли мужчина, Антонио взял в руки стаканчик и быстро выпил противное лекарство. Забавно сморщился, а потом уперся подбородком в сцепленные в замок руки. – Если бы можно было сказать: «не буду больше болеть» и все прошло, то тогда бы никто никогда не страдал. Но уж лучше телесная боль, чем болезнь душевная, - доверительно поведал юноша синьору Амадори.

 Отправлено: 09.09.08 00:39. Заголовок: - Забавную... в смыс..

- Забавную... в смысле нелепую и глупую, - поморщившись, наполовину ответил Данте, не желая углубляться в подробности. - А что до болезней, ты не совсем прав. Любая болезнь не есть благо. В больном теле трудно умещаться здоровой душе, требующей от него много сил на исполнение всех прихотей; больной дух мечется в здоровом теле, кое не может найти покой. Так что, с твоего позволения, будем вытравливать из тебя твою болезнь.
Впрочем, можно было не сомневаться, что в данном случае позволения у юного маркиза никто спрашивать не станет. Внимательно проследив за тем, как Антонио пьёт лекарство, Амадори удовлетворённо кивнул своим мыслям и после недолгого молчания сменил тему:
- Чуть больше, чем через неделю в городе пройдёт карнавал. Если у тебя есть намерение посмотреть на это, не стоит воротить нос от лекарств. Иначе я изображу строгого злого господина и наложу табу на выход из палаццо, - голос маркиза звучал довольно серьёзно, но губы улыбались. - Ты вообще бывал раньше на каранавале?

 Отправлено: 09.09.08 00:47. Заголовок: - Нет, только слышал..

- Нет, только слышал о нем, - тихо отозвался Антонио. Во взгляде, обращенном на сидящего напротив мужчину, было столько нескрываемой надежды и радости, что, казалось, еще пара секунд и мальчишка вскочит со своего места и запрыгает вокруг стола. Однако этого не произошло, цвет глаз в считанные доли секунды переменился, как темнеет небо перед грозой, и юный маркиз опустил голову. Что-то беспокоило юношу, не давало покоя, но сказать об этом он не решался.

 Отправлено: 09.09.08 00:53. Заголовок: На губах Данте появи..

На губах Данте появилась было улыбка как отражение той, что озарила лицо юноши, но Антонио уже опустил голову, и маркиз тоже перестал улыбаться. Одним глотком допив остаток вина, Амадори оставил бокал на столе и, поднявшись, обогнул небольшой стол, чтобы опуститься на стул по соседству с юношей.
- Что тебя беспокоит, Антонио? - негромко произнёс мужчина, подавив желание коснуться плеча юного маркиза - кто знает, как он теперь отреагирует на прикосновение. Во всяком случае, до сих пор Амадори старался их избегать и не считал нужным сейчас нарушать правило.

 Отправлено: 09.09.08 01:05. Заголовок: Антонио оторвался от..

Антонио оторвался от созерцания своих рук и посмотрел на Данте.
- Вы… это, наверное, неправильно… - он замолчал, точно стараясь подобрать нужные слова. – Я ведь вам никто, не будете же вы… - опять замолчал, но взгляда не отвел. Сказал, и стало немного легче: неизвестность угнетала. Впрочем, хотел ли он сейчас узнать отношение Амадори к сложившейся ситуации?

 Отправлено: 09.09.08 01:12. Заголовок: - А что в твоей жизн..

- А что в твоей жизни последнее время было правильно, мальчик? - невесело усмехнулся Данте, ловя взгляд Антонио. - Смерть отца? Разорение? То, что, воспитанный как аристократ, ты вынужден был шляться по грязной подворотне незнакомого города? Встреча с тем ничтожеством? Что из этого ты считаешь более правильным, чем моё желание помочь?
Он невольно подался чуть вперёд, но, спохватившись, принял прежнюю позу, а через мгновение и вовсе расслабился. Не ожидая ответа на все эти вопросы, Амадори продолжил уже более ровным голосом:
- Если я верно понял твои слова, у тебя нет родственников, способных взять тебя на попечение хотя бы до совершеннолетия. А у меня большой дом, в котором достаточно свободных комнат, - Данте улыбнулся уголками губ. - Так что не вижу причин, которые мешали бы тебе остаться.

 Отправлено: 09.09.08 01:29. Заголовок: В первый момент на л..

В первый момент на лице отразилось недоверие, но, поняв, что маркиз не шутит, Антонио улыбнулся. Не хватало только ямочки на щеке, а то юношу можно было бы принять за самого настоящего ангелочка. Но тут же он чуть поморщился и закашлял. Правда, с кашлем быстро удалось справиться, благодаря лекарствам и отменному уходу Антонио чувствовал себя намного лучше, чем хотя бы пять дней назад.
Он, так же как и Амадори, подался немного вперед: еще не исчезнувшая привычка обнимать отца. И точно так же подался назад, смутившись своего порыва.

 Отправлено: 09.09.08 01:37. Заголовок: - Судя по всему, тво..

- Судя по всему, твоё молчание означает согласие, - улыбнулся Данте. Откинувшись на спинку стула и заложив ногу за ногу, маркиз ненадолго задумался, сведя брови на переносице, отчего его лицо приняло суровое и несколько жёсткое выражение, но быстро разгладилось. - Если хочешь, когда немного пообвыкнешься, я могу нанять тебе учителей, чтобы продолжить твоё образование. Ко всему прочему, ко мне нередко приходят молодые люди искусства - художники, скульпторы, музыканты, - так что, если тебе это интересно, я могу попросить одного из них обучить тебя игре на каком-нибудь инструменте.
Маркиз скрестил музыкальные свои пальцы и, подумав, скользнул взглядом по рукам Антонио. Красивые, изящные, с тонкими пальцами, которые, должно быть, были очень гибкими.
- Может, ты и раньше играл? - поинтересовался Амадори у юноши и, отвечая на незаданный вопрос, пояснил: - Твои руки похожи на руки музыканта.

 Отправлено: 09.09.08 01:51. Заголовок: - Играл, - согласно ..

- Играл, - согласно кивнул и добавил, - немного…
Антонио редко играл для кого-то кроме себя, разве что самые близкие люди знали, насколько хорошо он владеет музыкальным инструментом. И только сейчас, когда разговор зашел о музыке и возможности ею заниматься, он понял, как истосковался по красавице скрипке, да и не отказался бы прикоснуться к черно-белым клавишам фортепиано.
- А вы играете? – с интересом спросил юноша. Хотя по глазам было видно, как сильно разгорелось в нем желание помузицировать.

 Отправлено: 09.09.08 01:56. Заголовок: Заметив блеск в глаз..

Заметив блеск в глазах юноши, маркиз улыбнулся, мысленно порадовавшись, что нашёл хоть что-то, что может поднять настроение его гостю.
- Нет. Почти нет, - с секундным запозданием ответил Данте на вопрос Антонио и, тут же поднявшись, кивнул ему на дверь. Углубляться в причинно-следственные связи несколько резкого ответа мужчине не хотелось. Впрочем, резкость эта не была направлена на Антонио, скорее на самого себя. Данте беззвучно хмыкнул, очередной раз подивившись, что за столько лет не научился спокойно реагировать на подобные вопросы. - Пойдём, покажу тебе музыкальную залу. На чём ты играл?

 Отправлено: 09.09.08 02:05. Заголовок: Антонио с готовность..

Антонио с готовностью подхватился с места и последовал за хозяином дома.
- На скрипке, - чуть ли не с придыханием ответил он. – Но и фортепиано подойдет, - чтобы унять нетерпение юноша с негромким хлопком свел вместе ладони, а потом сцепил пальцы в замок. Некоторую перемену в настроении маркиза он заметил, но придавать особого значения не стал. Уж слишком сильно сейчас был сосредоточен на себе самом и своих чувствах.

 Отправлено: 09.09.08 02:24. Заголовок: - Чудесно! - восклик..

- Чудесно! - воскликнул маркиз, обернувшись на пороге и, выходя, придерживая для Антонио дверь. - Фортепиано пока предложить не могу, настройщик должен был прийти, но я отложил визит, не хотел, чтобы тебя беспокоили во время лихорадки посторонние звуки. Но это дело нескольких дней, я отправлю ему письмо, чтобы прибыл в ближайшее время.
О существовании второго фортепиано, стоявшего в личных владениях Данте, маркиз не упомянул. Но это была его маленькая тайна, бережно хранимая и никогда не открывавшаяся. Пока Амадори произносил свою речь, они с юным маркизом прошли по крытой галерее, освещённой сейчас неожиданно появившимся, как всегда в этом городе, зимним солнцем. Галерея служила альтернативным способом перемещаться между этажами и имела удобный вход в музыкальную залу, расположенную на первом этаже в противоположной от большинства жилых комнат стороне. Стены этого помещения были устроены особым образом и оббиты толстой тканью, выполня сразу две функции: создавая в зале приятную для занятий музицированием акустику и в то же время максимально возможным образом обеспечивая звукоизоляцию.
- А вот скрипки у меня есть, даже выбрать сможешь, - проговорил Амадори, входя в комнату и приглашая Антонио последовать его примеру.
Музыкальная зала оказалась довольно просторной и на удивление светлой, хотя в ней было всего одно окно в дальней стене, зато довольно большое и потому способное ловить солнечный свет. Для тёмного времени суток были приготовлены несколько подсвечников. Фортепиано в дальнем углу и впрямь было укрыто чехлом, зато на нескольких столиках можно было увидеть футляры с другими инструментами и прочими околомузыкальными вещами - несколько разных флейт, виолончель у высокого табурета, три нотных стана, целый шкаф, полностью забитый нотными листами... Картину довершали удобные на вид софы вдоль стен и три скрипки на одном из столиков. Не бог весть какие, но вполне достойные: одна хвасталась клеймом кого-то из последователей Амати, вторая, похоже, была изготовлена в попытке подражания Страдивари. Попытка не удалась, но сам по себе, без сравнения с творениями великого мастера, инструмент тоже был совсем неплох, а третья была немного похуже - её явно принёс с собой один из бывших подопечных маркиза, а Амадори почему-то не выбросил.
- Выбирай. Рекомендую Амати или это подражание Страдивари. Они, помнится, даже настроены, - кивнув на скрипки, предложил маркиз. Когда Антонио уже обратил внимание на инструменты, Данте попросил: - Ты мне сыграешь?

 Отправлено: 09.09.08 02:43. Заголовок: Толком не разглядев ..

Толком не разглядев помещения и всех его преимуществ, Антонио сразу же отыскал взглядом скрипки. Приблизившись к столику, на котором лежали инструменты, юноша с трепетом погладил футляр, только после этого откинул крышку. Маркизу он лишь рассеянно кивнул, в знак согласия сыграть. Да и как тут не согласишься, когда скрипка сама просится в руки?!
Антонио сыграл два небольших этюда, совсем несложных, для того, чтобы опробовать красавицу в деле, немного привыкнуть к ней. Вот оно настоящее счастье!
- Позволите? – зачем-то спросил он.

 Отправлено: 09.09.08 02:51. Заголовок: Данте с интересом сл..

Данте с интересом следил за выражением лица юноши, когда сперва его пальцы пробежали по коже футляра, потом разомкнули с тихим щелчком замок, после взяли в руки скрипку и смычок; когда Антонио прижал подбородком к плечу округлое бедро инструмента и дал жизнь первому звуку. Первые этюды были совсем несложными, но мгновенно дали понять маркизу, что Антонио покривил душой: он не просто "немного" играл, он обладал талантом делать это. Данте почувствовал, как в его душе поднимается нечто, что давно не имело выхода - то самое порождение живущей внутри Амадори музыки, живой, дышащей и требующей возможности родиться и существовать в виде мелодии...
- Конечно, - столь же глупый ответ чуть хриплым голосом. - Сыграй что-нибудь, Антонио.

 Отправлено: 09.09.08 03:09. Заголовок: Еще один неторопливы..

Еще один неторопливый кивок, и Антонио прикрыл глаза и чуть прикусил нижнюю губу. С этого момента для него никого и ничего вокруг не существовало. Только он и скрипка, а точнее сказать - их единение. Чтобы родилась настоящая мелодия нужно совсем немного, лишь отдать частичку души, и даже не отдать, а подарить. Тогда мелодия станет живой, потому что обретет свою душу.
Смычок коснулся струн, а тонкие пальцы без видимых усилий прижали струны к грифу.

Мелодия родилась тревожная, чуть нервная, местами звуки резко обрывались, то тут же скрипка продолжала рассказывать свою историю. Так легко выплеснуть все, что накопилось внутри, с помощью музыки. Боль, отчаяние, одиночество, усталость и надежду. Мелодия была недолгой, но эмоциональной и яркой.

Антонио опустил руки, держа в одной скрипку, в другой смычок. Он так стоял посреди музыкальной залы напротив синьора Амадори с закрытыми глазами. А губы, видимо, вновь беззвучно шептали молитву.

 Отправлено: 09.09.08 03:36. Заголовок: Данте сам не заметил..

Данте сам не заметил, как на первых секундах рождения мелодии прислонился спиной к стене. Как неделю с небольшим назад в тёмной подворотне Антонио нуждался в опоре твёрдой стены, так сейчас и его новообразовавшийся покровитель не чувствовал силы в ногах, вынужденный опираться. То, что творилось сейчас перед его глазами - нет, в душе, которая лучше других органов чувств воспринимала творящееся чудо, - было волшебством, древнейшей магией творения новой жизни, нашедшей воплощение в мелодии, в которой, казалось, был весь Антонио - маленький человек, столкнувшийся с большим горем, но на удивление не сломавшийся.
Юноша завершил свою игру и замер в нескольких шагах от Данте, который, как и юный маркиз, замер с полуприкрытыми глазами, пропуская через себя всё то, что только что было рождено руками Антонио.

И тут оно вырвалось на волю. Поднялось из груди, скользнуло сквозь сжатое горло, затопило сознание, просочилось через поры кожи и выплестнулось из Данте, как из переполненного сосуда, в который, не подумав, попытались влить ещё жидкости. Всё то, что долго скрывалось в его душе с последнего подобного всплеска, теперь оказалось на свободе и, не сдерживаемое стальной волей мужчины, взяло над ним верх. Окажись он сейчас в своих комнатах, маркиз мог бы провести много часов за инструментом, с полной отдачей играя произведения великих или, не замирая ни на миг, творя собственное, чтобы, записав ноты на листе, отложить потом в полку к множеству подобных - за ненадобностью. Но Амадори стоял в музыкальной зале напротив мальчика, который только что творил волшебство. И если бы Антонио сейчас поднял ресницы и, отвлекшись от своего упоения музыкой, посмотрел на маркиза, он мог бы поразиться тому, какое пламя полыхало в до сих пор холодных серых глазах, какое едва ли не безумие светилось в них.

Что можно ожидать от человека в состоянии на грани сумасшествия, в творческом безумии гения, не дававшего выход своему дару? Агрессии, разрушения, потока душевных нечистот, обращённых на того, кто посмел продемонстрировать то, что ему самому было недоступно?

Данте резко оттолкнулся от стены и в два шага оказался возле юноши, того даже обдало ветром, столь стремительным явилось движение маркиза. Амадори пробормотал что-то неразборчивое на дикой смеси итальянского, французского, английского и латыни, а потом неожиданно подался вперёд и, крепко обняв Антонио, прижал его к себе - настолько сильно, насколько это вообще можно было сделать, не причинив никакого вреда. Он что-то громким шёпотом говорил ему на ухо - что-то по-прежнему неразборчивое, но невероятно восторженное, гладил Антонио по спине и волосам, потом, поддавшись порыву, отстранился и, наклонившись к лицу юноши, коснулся губами его лба, но как будто в последний момент выбрал именно эту точку светлокожего лица. Потом снова обнял и держал вот так какое-то время, прежде чем волна отхлынула, вернулось самообладание, и Данте, каким-то образом, непонятным для самого себя, уже присевший возле юноши, отчего их лица находились почти на одном уровне, заглянул ему в глаза и прошептал, чуть сжав плечи Антонио:
- Это гениально. Ты гениален, мальчик. Ты это понимаешь?

 Отправлено: 09.09.08 12:03. Заголовок: А Антонио неподвижно..

А Антонио неподвижно стоял, глядя на Данте широко распахнутыми глазами. Он даже не пытался справиться с испугом и дрожью, вмиг охвативших его. Мужчина был похож на безумца. По крайней мере, именно так всегда представлял себе маркиз людей, страдающих душевным недугом. Юноша помнил рассказы про свою бабушку, которая лишилась рассудка, не сумев оправиться от тяжелых родов и потерявшая дитя. Она тоже говорила странные и непонятные вещи, то впадала в истерику, то замыкалась в себе настолько, что не обращала внимания ни на кого, ни на мужа, ни на первого сына – отца Антонио. Синьора Росанна умерла в тридцать один год, что даже по подростковым меркам юного маркиза было слишком рано.

Он не пытался выровнять сбившееся с вновь появившейся хрипотцой дыхание. Замер, сжимая в руках скрипку и смычок, точно они могли как-то помочь и что-то сделать.
Только благодаря тому, что Данте держал его за плечи, Антонио не упал, когда с запозданием понял – сил держаться на ногах просто нет. Юноша опустился на колени перед сидящем на корточках мужчиной и чуть поднял голову, чтобы не прерывать зрительного контакта. Несмотря на почти панический страх, убегать и прятаться не хотелось.

- Она приходит… - сильный кашель не дал договорить, и Антонио, выпустив из руки смычок, сначала вцепился пальцами в руку Данте, а потом прижал ладонь к груди, пытаясь сдержать приступ. На глазах выступили слезы, и юноша зажмурился, чтобы влага осталась на ресницах. Справившись с собой, он вновь посмотрел на Амадори, - она приходит во снах, - шепот почти не нарушал тишины музыкальной залы, - но иногда и так, как сейчас… Сколько вам лет? – серьезный тон не давал усомниться в том, что ответ действительно имеет огромное значение.

 Отправлено: 09.09.08 13:31. Заголовок: Данте осторожно прид..

Данте осторожно придерживал Антонио, поглаживая по спине, пока тот справлялся с кашлем. Маркиз, к которому постепенно возвращалось привычное состояние духа, облегчённо вздохнул, когда понял, что мальчик, хоть и явно был напуган увиденным, всё же сохранил самообладание и, кажется, не собирался в ужасе бежать прочь. Амадори не был безумным, но иногда в моменты, когда сталкивался с живой музыкой, тем самым, ради чего жил и чего вместе с тем был лишён, поддавался волне, до сих пор мирно спавшей в его душе. Чаще всего ему удавалось себя контролировать, сохраняя на лице непроницаемое выражение, а в глазах – калёную сталь. Однако с мальчиком ему это не удалось, и сам Данте толком не понимал, почему.
Неожиданный вопрос Антонио сбил Данте с толку, маркиз пару раз бездумно моргнул, фокусируя взгляд на лице и глазах юноши, которого всё ещё приобнимал за плечи. В серых глазах утихала недавняя буря, а голос, когда Амадори отвечал, звучал уже спокойно.
- Без малого тридцать, - проговорил Данте, уточнив почти сразу: - Почему ты вдруг спросил?

 Отправлено: 09.09.08 14:17. Заголовок: Ему не удалось сдерж..

Ему не удалось сдержать огорченного вздоха, он нахмурился и плотно сжал губы, глядя в серые глаза Данте.
- Потому что я… - снова вздох. Антонио решил говорить словами самого маркиза, надеясь, что тот поймет его правильно, - потому что больной дух даже в здоровом теле долго не может продержаться. И чтобы он не мучился, его забирают, - на мгновение юноша возвел глаза к потолку, дабы дать понять, куда именно «забирают» и кто. – А я не хочу, чтобы вы уходили, - маркиз рассуждал как истинный ребенок, так легко проводя параллели между известными ему фактами и только что увиденными.